Берестяные грамоты древней руси кратко. Почему берестяные грамоты стали сенсацией

Ещё в начале XX историки рассматривали население древнерусских княжеств как почти поголовно безграмотное. В это легко было поверить, поскольку в начале XX века основная масса населения России не умела ни читать, ни писать. Представить, что в «Темные века» кто-то кроме князя или монашеского сословия знал грамоту, было совершенно невозможно. По всеобщему убеждению, очагами древнерусской письменной культуры были монастыри , где переписывались священные тексты и велись летописи — эдакие островки света среди океана тьмы и невежества. «Нестор-летописец», склонившийся над книгой в монашеской келье, стал символом средневековой культуры, прочно вошедший в общественное сознание.

Воск разравнивали лопаткой и писали по нему буквы. Самая древняя русская книга — Псалтирь XI века , найденная в июле 2000 года, была именно такой. Книга из трех табличек 20х16 см, залитых воском, несла на себе тексты трех Псалмов Давида. При реставрации оказалось, что таблички использовались неоднократно и, нанося буквы, писала процарапывали дерево основы. Заманчивая идея академика Андрея Анатольевича Зализняка прочитать тексты, ранее написанные на том же воске и сохранившие следы букв на подложке, к сожалению, пока не увенчалась успехом.

Уникальность Новгорода в том, что почти ни в одном средневековом городе Европы не было ни бересты в товарном количестве, ни высоких грунтовых вод, ни столь хорошо сохранившегося культурного слоя толщиной до девяти метров. Несколько лет назад, когда берестяные грамоты выставлялись в Швеции , одна местная газета написала: «Когда наши предки высекали на камне руны, славяне уже писали друг другу письма».

Так о чем же писали друг другу славяне? Полный свод найденных берестяных грамот с текстами и фотографиями был выложен в 2006 году в Интернете на сайте «Древнерусские берестяные грамоты» .

«Поклон от Петра Марье. Я скосил луг, а озеричи (жители деревни Озера) у меня сено отняли… » .

О чем же просил Петр? Можно было бы предположить, что муж просил жену созвать сельчан вооружиться вилами и бежать на подмогу, чтобы силой вернуть отобранное. Все же на дворе Средние века, вроде как царит Faust recht, кулачное право. Однако средневековый крестьянин просит жену сделать совершенно невероятное:

«…Спиши копию с купчей грамоты да пришли сюда, чтобы было понятно, как проходит граница моего покоса» .

Одна эта фраза раскрывает неожиданную картину. У грамотного крестьянина — грамотная жена, которая умеет читать и писать. У них есть купчая грамота на землю. Хозяйственные споры решаются не мордобоем, а разбором документов. А копия с купчей грамоты (вполне возможно — копия именно на бересте) признается сторонами решающим аргументом. Всё это несколько переворачивает наши представления о «Темных веках»...

Грамоте в Новгороде обучали с детства, и общеизвестны детские берестяные письмена, где изучение письма по складам перемежалось с детскими рисунками. Грамоты, несущие на себе учебные тексты, встречаются довольно часто — русские азбуки и даже цифры натурального ряда ( грамота 342 , 1320-е годы ). Найден и русско-карельский словарик ( грамота 403 , 1360-е годы ).

Грамоты отражают параллельное сосуществование православия и других религий и верований. Наряду с православными текстами была найдены литургические записи на латинском языке ( грамота 488 , 1380-е годы ), а также языческие заговоры как на карельском языке ( грамота 292 , 1240-е годы ), так и на русском языке: «…Так пусть разгорится сердце твое и тело твое и душа твоя страстью ко мне и к телу моему и к лицу моему…» ( грамота 521 , 1400-е годы ).

Были найдены и любовные записки. Из них становилось ясно, что женщина в Новгороде была не забитым домашним существом времен Домостроя, а совершенно свободным равноправным партнером. Жена зачастую посылала мужу «приказы» и вела денежные дела. Вдобавок женщины часто сами выбирали себе мужей и даже назойливо домогались объектов своей страсти. Кстати, такие опубликованные берестяные грамоты некоторые западные историки объявляют подделками, потому что в России в Средние века такого быть не могло в принципе… Но письма продолжают находить.

Любовное письмо 1100−1120 года ( грамота 752 ): «Я посылала к тебе трижды. Что за зло ты против меня имеешь, что в эту неделю ты ко мне не приходил? А я к тебе относилась как к брату! Неужели я тебя задела тем, что посылала к тебе? А тебе, я вижу, не любо. Если бы тебе было любо, то ты бы вырвался из-под людских глаз и примчался… хочешь ли, чтобы я тебя оставила? Даже если я тебя по своему неразумению задела, если ты начнешь надо мною насмехаться, то пусть судит тебя Бог и я» .

Реакция возлюбленного, получившего это послание, была своеобразна. Письмо было в сердцах разрезано ножом, обрывки завязаны в узел и выброшены в кучу навоза.

Позднее грамоты были найдены на раскопках и в других городах. Самая большая грамота длиной более полуметра была найдена на раскопках Торжка, который ранее входил в новгородские земли. Она содержала выдержку из «Слова о премудрости» Кирилла Туровского, где был выписан весь перечень грехов. Такие грамоты были распространены перед татарским нашествием — церковные авторитеты объявляли появление татар возмездием господнем по грехам нашим, а потому все грехи надо было помнить и усердно замаливать. Грехи были выписаны на большой лист бересты, который, как полагают, хранился под прессом, чтобы он не покоробился. Однако, как видно, владелец не успел замолить все перечисленные грехи — выше неповрежденной грамоты шел двухметровый слой углей от пожара. Пришли татары…

Когда же перестали писать берестяные грамоты? Когда пресеклась многовековая народная традиция учить детей письму, писать записки и указания, вести деловые заметки? Когда новгородский народ перестал быть грамотным? Тут мнения расходятся.

Некоторые историки утверждают, что после присоединения Новгорода к Москве писать грамоты вовсе не перестали. Просто с московскими властями пришел прогресс, и все горожане вместо бесплатной бересты, которая всегда под рукой, стали писать на дорогой покупной бумаге, которая в земле уже не сохраняется.

Были высказывания, что берестяные грамоты продолжали писать и позднее падения Новгородской республики. Однако при Екатерине II в городе провели дренажные работы, верхние слои культурного слоя подсохли, и грамоты позднее конца XV века истлели в пыль равномерно по всей территории культурного слоя.

Были и такие мнения, что после того, как Иван III отобрал у новгородцев их земли, нужда во всякой переписке и вовсе исчезла. Городским жителям стало бессмысленно переписываться с управляющими их несуществующих владений.

Хотя возможно, правы те, кто считает, что берестяные грамоты исчезли вместе с их авторами. Тут надо вспомнить и выселение 2000 новгородских жителей Иваном III из Новгорода. И церковные преследования новгородских «ересей» сопровождавшиеся казнью еретиков. И разгром Новгорода опричниками Ивана Грозного с уничтожением Новгородского архива. И более позднюю шведскую оккупацию. И продовольственный кризис, и жестокий голод. Пришли другие времена и нравы, и Новгородские земли стремительно опустели. Так, при составлении «дозорных книг», переписи населения, в 1614 году выяснилось, что Новгородские земли практически вымерли. Население Бежецкой и Деревской пятин составляли 4% и 1,5% от численности 1500 года.

Ещё в 1842 году Александр Иванович Герцен заметил: «Как Новгород жил от Ивана Васильевича до Петербурга, никто не знает» . Историк Сергей Федорович Платонов считал, что время от опричнины до Северной войны было «страдальческим периодом» в истории Новгорода. Что, впрочем, до конца не объясняет, почему жители новгородских земель вдруг разом перестали писать на бересте.

Однако, по утверждению академика Валентина Лаврентьевича Янина , в Новгороде раскопано менее 2% площади культурного слоя. А значит, работа по изучению берестяных грамот находится в самом начале. Возможно, новые находки смогут дать ответ и на этот вопрос.

Новости партнёров

Археология ХХ века привела к открытию уникального исторического источника - берестяных грамот.

Правда, следует оговориться, что первую коллекцию берестяных грамот собрал еще в конце XIX века новгородский коллекционер Василий Степанович Передольский (1833–1907). Именно он, проведя самостоятельные раскопки, выяснил, что в Новгороде есть прекрасно сохранившийся культурный слой.

Найденные или выкупленные у крестьян берестяные грамоты Передольский выставил в первом в городе частном музее, построенном на собственные деньги. Новгородские берестяные грамоты, по его словам, были «письменами предков наших». Однако разобрать что-либо на старых обрывках бересты было невозможно, поэтому историки говорили о мистификации или считали «письмена предков» каракулями безграмотных крестьян. Словом, разыскания «русского Шлимана» относили к разряду чудачеств.

В 1920-х годах музей Передольского был национализирован, а потом закрыт. Директор государственного Новгородского музея Николай Григорьевич Порфиридов выдал заключение о том, что «большинство вещей не представляло особой музейной ценности». В результате первая коллекция берестяных грамот была безвозвратно утеряна. Чисто русская история.

Опять нашли!

Сенсация пришла с полувековым опозданием. Как говорится, не было счастья, да несчастье помогло… При восстановлении города в 1950-х годах проводились масштабные археологические раскопки, открывшие в толще многометрового культурного слоя средневековые улицы и площади, терема знати и дома простых горожан. Первая берестяная грамота (конец XIV в.) в Новгороде была обнаружена 26 июля 1951 года на Неревском раскопе: она содержала перечень феодальных повинностей в пользу некоего Фомы.

Академик Валентин Янин в книге «Берестяная почта столетий» описывал обстоятельства находки так: «Случилось это 26 июля 1951 года, когда молодая работница Нина Федоровна Акулова нашла во время раскопок на древней Холопьей улице Новгорода, прямо на настиле ее мостовой XIV века, плотный и грязный свиток бересты, на поверхности которого сквозь грязь просвечивали четкие буквы. Если бы не эти буквы, можно было бы думать, что обнаружен обрывок еще одного рыболовного поплавка, каких в новгородской коллекции к тому времени насчитывалось уже несколько десятков.

Акулова передала свою находку начальнику раскопа Гайде Андреевне Авдусиной , а та окликнула Артемия Владимировича Арциховского , на долю которого достался главный драматический эффект. Оклик застал его стоящим на расчищаемой древней вымостке, которая вела с мостовой Холопьей улицы во двор усадьбы. И стоя на этой вымостке, как на пьедестале, с поднятым пальцем, он в течение минуты на виду у всего раскопа не мог, задохнувшись, произнести ни одного слова, издавая лишь нечленораздельные звуки, потом хриплым от волнения голосом выкрикнул: «Я этой находки ждал двадцать лет!»
В честь этой находки 26 июля в Новгороде отмечается ежегодный праздник - «День берестяной грамоты».

Этот же археологический сезон принёс ещё 9 документов на бересте. А сегодня их насчитывается уже больше 1000. Самая древняя берестяная грамота относится к X веку (Троицкий раскоп), самая «молодая» - к середине XV-го.

Как писали на бересте

Буквы на грамотах процарапывали заостренным писалом.

Писала находили в археологических раскопах регулярно, но было непонятно, зачем их обратная сторона сделана в виде лопатки. Ответ был вскоре найден: археологи стали находить в раскопах хорошо сохранившиеся доски с углублением, залитым воском - церы, служившие также для обучения грамоте.

Воск разравнивали лопаткой и писали по нему буквы. Самая древняя русская книга - Псалтирь XI века (ок. 1010 г., более чем на полвека древнее Остромирова Евангелия), найденная в июле 2000 года, была именно такой. Книга из трех табличек 20х16 см, залитых воском, несла на себе тексты трех Псалмов Давида.

Берестяные грамоты уникальны тем, что, в отличие от летописей и официальных документов, дали нам возможность «услышать» голоса простых новгородцев. Основная масса грамот - это деловая переписка. Но среди грамот есть и любовные послания, и угроза вызвать на божий суд - испытание водой…

Примеры новгородских берестяных грамот

Широкую известность получили обнаруженные в 1956 году учебные записи и рисунки семилетнего мальчика Онфима. Процарапав буквы азбуки, он напоследок изобразил себя в виде вооруженного воина, верхом на коне сокрушающего врагов. С тех пор мечты мальчишек не сильно изменились.

Подлинной сенсацией стала берестяная грамота №9. Это - первое на Руси женское письмо: «Что мне дал отец и родичи дали в придачу, то за ним (имеется ввиду - за бывшим мужем). А теперь, женясь на новой жене, он мне не дает ничего. Ударив по рукам в знак новой помолвки, он меня прогнал, а другую взял в жены». Вот уж, действительно, долюшка русская, долюшка женская…

А вот любовное письмо, написанное в начале XII в. (№ 752): «Я посылала к тебе трижды. Что за зло ты против меня имеешь, что в эту неделю ты ко мне не приходил? А я к тебе относилась как к брату! Неужели я тебя задела тем, что посылала к тебе? А тебе, я вижу, не любо. Если бы тебе было любо, то ты бы вырвался из-под людских глаз и примчался… хочешь ли, чтобы я тебя оставила? Даже если я тебя по своему неразумению задела, если ты начнешь надо мною насмехаться, то пусть судит тебя Бог и я».
Интересно, что письмо это было разрезано ножом, обрывки завязаны в узел и выброшены в кучу навоза. У адресата, видно, завелась уже другая зазнобушка…

Есть среди берестяных грамот и первое на Руси предложение руки и сердца (конец XIII в.): «От Микиты к Анне. Пойди за мене. Я тебя хочу, а ты меня. А на то послух (свидетель) Игнат…» (№377). Вот так буднично, зато без обиняков.

Еще один сюрприз преподнес 2005 год, когда было найдено несколько посланий XII-XIII веков с нецензурной лексикой - е… (№35, XII в.)., б… (№ 531, начало XIII в.), п…(№ 955, XII в.) и т. д.. Так был окончательно похоронен устоявшийся миф о том, что своеобразием нашего «русского устного» мы якобы обязаны монголо-татарам.

Берестяные грамоты открыли нам поразительный факт почти поголовной грамотности городского населения древней Руси. Причем, русские люди в те времена писали практически без ошибок - по оценкам Зализняка, 90% грамот написаны грамотно (простите за тавтологию).

Из личного опыта: когда мы с женой студентами работали сезон 1986 г. на Троицком раскопе, была найдена грамота, начинавшаяся с оборванного «…янину». Много было смеха над этим посланием академику через тысячелетие.

Бродя по Новгородскому музею, натолкнулся на грамоту, которая может служить хорошей альтернативой заглавию известной книги Янина «Я послал тебе бересту» - «Я послал тебе ведёрко осетрины», ей-Богу, звучит лучше, заманчивее))…

Вот такая безграмотная Русь! Письменность была, а Русь безграмотная —

Из источников по бытовой письменности XI-XV веков наибольший интерес представляют берестяные грамоты и памятники эпиграфики (эпиграфика - историческая дисциплина, изучающая надписи на твердом материале). Культурно-историческое значение этих источников чрезвычайно велико. Памятники бытовой письменности позволили покончить с мифом о чуть ли не поголовной безграмотности в Древней Руси.

Впервые берестяные грамоты были обнаружены 1951 году во время археологических раскопок в Новгороде. Затем они были найдены (хотя и в несравненно меньшем количестве, чем в Новгороде) в Старой Руссе, Пскове, Смоленске, Твери, Торжке, Москве, Витебске, Мстиславле, Звенигороде Галицком (под Львовом). В настоящее время собрание текстов на бересте насчитывает свыше тысячи документов, и их число постоянно растет с каждой новой археологической экспедицией.

В отличие от дорогого пергамена береста была самым демократичным и легкодоступным материалом письма в средневековье. Писали на ней острым металлическим или костяным стержнем, или, как его называли в Древней Руси, писалом. На мягкой березовой коре буквы выдавливались или процарапывались. Лишь в редких случаях на бересте писали пером и чернилами. Старшие берестяные грамоты из числа обнаруженных ныне относятся к первой половине - середине XI века. Однако в Новгороде было найдено два костяных писала, которые датируются по археологическим данным временем до крещения Руси: одно - 953-957 годами, а другое - 972-989 годами.

Как отмечает В. Л. Янин в книге «Я послал тебе бересту…» (3-е изд. М., 1998. С. 30, 51), «берестяные грамоты были привычным элементом новгородского средневекового быта. Новгородцы постоянно читали и писали письма, рвали их и выбрасывали, как мы сейчас рвем и выбрасываем ненужные или использованные бумаги», «переписка служила новгородцам, занятым не в какой-то узкой, специфической сфере человеческой деятельности. Она не была профессиональным признаком. Она стала повседневным явлением».

Социальный состав авторов и адресатов берестяных грамот очень широк. Среди них не только представители титулованной знати, духовенства и монашества, но также купцы, старосты, ключники, воины, ремесленники, крестьяне и другие лица. В переписке на бересте принимали участие женщины. В ряде случаев они выступают как адресаты или авторы грамот. Сохранилось пять писем, отправленных от женщины к женщине.

В подавляющем большинстве берестяные грамоты написаны по-древнерусски, и лишь небольшое число - по-церковнославянски. Кроме того, обнаружены две берестяные грамоты, написанные жившими в Новгороде иностранцами на латинском и нижненемецком языках. Известны также греческая и прибалтийско-финская грамоты. Последняя представляет собой заклинание, языческую молитву середины XIII века. Она на триста лет старше всех известных ныне текстов, написанных по-фински или по-карельски.

Перевод: «От Полчка (или Полочка)…(ты) взял (возможно, в жёны) девку у Домаслава, а с меня Домаслав взял 12 гривен. Пришли же 12 гривен. А если не пришлёшь, то я встану (подразумевается: с тобою на суд) перед князем и епископом; тогда к большому убытку готовься…».

Берестяные грамоты, по преимуществу, частные письма. Повседневный быт и заботы средневекового человека предстают в них в мельчайших подробностях. Авторы посланий на бересте рассказывают о своих сиюминутных делах и заботах: семейных, бытовых, хозяйственных, торговых, денежных, судебных, нередко также о поездках, военных походах, экспедициях за данью и т. п. Вся эта бытовая сторона средневекового уклада, все эти мелочи обыденной жизни, столь очевидные для современников и постоянно ускользающие от исследователей, слабо отражены в традиционных жанрах литературы XI-XV веков.

Тексты на бересте разнообразны в жанровом отношении. Помимо частных писем, встречаются разного рода счета, расписки, записи долговых обязательств, владельческие ярлыки, завещания, купчие, челобитные от крестьян к феодалу и другие документы. Большой интерес представляют тексты учебного характера: ученические упражнения, азбуки, перечни цифр, списки слогов, по которым учились читать. В грамоте № 403 50-80-х годов XIV века находится маленький словарик, в котором для русских слов указаны их прибалтийско-финские переводы. Значительно реже встречаются берестяные грамоты церковного и литературного содержания: отрывки литургических текстов, молитвы и поучения, например, две цитаты из «Слова о премудрости» знаменитого писателя и проповедника Кирилла Туровского, умершего до 1182 года, в берестяном списке первого 20-летия XIII века из Торжка. Сохранились также заговоры, загадка, школьная шутка.

Из всех восточнославянских письменных источников XI-XV веков берестяные грамоты наиболее полно и разнообразно отразили особенности живой разговорной речи. Исследование текстов на бересте позволило А. А. Зализняку в монографии «Древненовгородский диалект» (М., 1995) восстановить его многие особенности. Рассмотрим наиболее важные из них.

В древненовгородском диалекте отсутствовал общеславянский результат второй палатализации: переход заднеязычных [к], [г], [х] в мягкие свистящие согласные [ц?], [з?], [с?] в положении перед гласными переднего ряда [e] () или [и] дифтонгического происхождения. Все славянские языки пережили вторую палатализацию, и только древненовгородский диалект ее не знал. Так, в грамоте № 247 (XI век, вероятно, вторая четверть) опровергается ложное обвинение в краже со взломом: «А замъке кле, а двьри кл…», то есть ‘А замок цел, и двери целы…?. Корень кл- ‘целый? представлен в обоих случаях без эффекта второй палатализации. В берестяной грамоте XIV в. № 130 встречается слово хрь в значении ‘серое (некрашеное) сукно, сермяга? (корень хр- ‘серый?).

В Им. пад. ед. ч. муж. р. твердого о-склонения окончанием было -е. Это окончание встречается у существительных брате ‘брат?, прилагательных меретве ‘мертв?, местоимений саме ‘сам?, причастий погублене ‘погублен?, в именной части перфекта - забыле ‘забыл?. «Дешеве ти хлебе», то есть ‘дёшев (здесь) хлеб?, - писал в первой четверти XII века новгородец Гюргий (Георгий), советуя отцу и матери продать хозяйство и переселиться в Смоленск или Киев, так как в Новгороде, очевидно, был голод. Флексия -е отличает древненовгородский диалект от всех славянских языков и говоров. Во всем остальном славянском мире ей соответствует в древнюю эпоху окончание -ъ (например, братъ, самъ), а после падения редуцированных ъ и ь - нулевая флексия (брат, сам). Напомним, что буквами ъ «ер» и ь «ерь» в древности обозначались особые сверхкраткие звуки, несколько похожие в своем произношении соответственно на [ы] и [и], которые окончательно исчезли из русского языка в начале XIII века.

В Род. пад ед. ч. у существительных а-склонения в древненовгородском диалекте с самого начала письменности господствовало окончание - (у жен), в то время как в стандартном древнерусском языке здесь было окончание -ы (у жены). Для настоящего времени глагола было характерно явное преобладание в 3 л. ед. ч. и 3 л. мн. ч. форм без -ть: живе, молоти, бью, приходя и т. д. В стандартном древнерусском языке было соответственно: живеть, молотить, бьють, приходять.

Бытовые грамоты чрезвычайно близки диалектной речи. Однако их нельзя рассматривать как точную передачу разговорного языка. В бытовой письменности существовал свой сложившийся обычай языкового употребления, который усваивали во время обучения грамоте. Н. А. Мещерский установил, что в частной переписке на бересте были особые адресные и этикетные эпистолярные формулы. Часть таких формул имеет книжное происхождение, хотя в подавляющем большинстве берестяные грамоты не являются литературными произведениями и памятниками книжного языка. Так, в начале грамоты часто используется традиционная формула покланяние или поклон от такого-то к такому-ту, а в конце послания встречаются устойчивые обороты добр сътворя ‘будь добр, пожалуйста? или цлую тя в значении ‘приветствую тебя?.

Берестяные грамоты дают богатый материал для изучения некнижных, бытовых графических систем. В Древней Руси элементарный курс грамотности ограничивался одним обучением читать. Но закончив его, ученики, хотя и непрофессионально, могли писать, перенося навыки чтения на письмо. Искусству писать и правилам правописания учили специально, главным образом будущих книгописцев. В отличие от книжных текстов, созданных писцами-профессионалами, берестяные грамоты созданы людьми, в своем большинстве специально не учившимися писать. Не проходя через фильтр книжных орфографических правил, берестяные грамоты отразили многие местные особенности живой речи XI-XV веков.

В памятниках книжного письма, напротив, тщательно устранялись черты диалектной речи. В книжный текст проникали лишь те местные языковые особенности, от которых было трудно избавиться - например, цоканье. Берестяные грамоты показывают, сколь большое значение имел фильтр книжного правописания, насколько радикально средневековые книгописцы отказывались от областных особенностей живой речи в своей профессиональной деятельности.

Часть 2.

Как установил Зализняк, основные отличия бытовых графических систем от книжного письма сводятся к следующим моментам:

1) замена буквы ь на е (или наоборот): коне вместо конь, сьло вместо село;

2) замена буквы ъ на о (или наоборот): поклоно вместо поклонъ, четъ вместо чьто;

3) замена буквы на е или ь (или наоборот). Последовательная замена е и ь на h (весьма редкий графический прием) представлена в надписи 20-50-х годов XII века, процарапанной на деревянной дощечке (цере): «А язъ тиун дан ж уял» ‘А я, тиун, дань-то взял? (тиун ‘дворецкий, домовый управитель при князьях, боярах и епископах; должностное лицо по управлению города или местности?).

4) скандирование, или скандирующий принцип записи, состоит в том, что на письме за любой согласной буквой должна следовать гласная буква. Если на фонетическом уровне гласной нет, то пишутся «немые» ъ или ь, о или е - в зависимости от твердости или мягкости предшествующей согласной, например: доругая соторона вместо другая сторона. В качестве «немых» гласных после согласных могли использоваться также ы или и: овиса вместо овьса, своимы вместо своимъ.

Как видим, текст, написанный с использованием бытовых графических правил, существенным образом отличается от книжного письма. Так, в грамоте 40-50-х годов XII века встречается написание ко монь, которому в книжной орфографии соответствует форма къ мън. Тем не менее бытовые графические системы иногда проникали в книжное письмо. Их употребление известно в ряде древненовгородских и древнепсковских рукописей.

Языку берестяных грамот близки надписи-граффити, прочерченные острым предметом (часто тем же писалом) по твердой поверхности. Особенно многочисленны и интересны в лингвистическом отношении тексты на штукатурке древних зданий, главным образом церквей. В настоящее время граффити обнаружены на стенах архитектурных памятников многих древнерусских городов: Киева, Новгорода, Пскова, Старой Ладоги, Владимира, Смоленска, Полоцка, Старой Рязани, Галича Южного и др. Большое количество надписей, сделанных не только представителями княжеско-боярских и церковных кругов, но и дружинниками, ремесленниками, простыми богомольцами, свидетельствует о широком распространение грамотности на Руси уже в XI-XII веках. Древнерусским граффити посвящены важные исследования историков и лингвистов (см., например: Высоцкий С. А.

Киевские граффити XI-XVII веков. Киев, 1985; Медынцева А. А. Грамотность в Древней Руси: По памятникам эпиграфики X - первой половины XIII века. М., 2000; Рождественская Т. В. Древнерусские надписи на стенах храмов: Новые источники XI-XV веков. СПб., 1992).

Рождественская выделяет следующие типы надписей: надписи-«моления» с формулой «Господи, помози (помяни, спаси и т. д.)», поминальные надписи с сообщением о смерти (такова запись в Софии Киевской о смерти великого князя Ярослава Мудрого в 1054 году), надписи-автографы (например, XII и XIII века в Георгиевском соборе Юрьева монастыря в Новгороде: «а се Созоне?лъ лютыи…» - ‘А вот Созон лютый писал?, «Иване?лъ лвою рукою»), богослужебные надписи (библейские и литургические цитаты, покаянные стихи и др.), «летописные», или «событийные», надписи, надписи делового содержания, надписи «литературного» характера (так, процитированные на стене Софии Киевской во второй половине - конце XI века изречения из переводного памятника «Разумы сложения Варнавы Неподобного», известного по рукописям только с рубежа XIV-XV веков, датируют появление этого произведения на Руси временем не позднее второй половины XI столетия), фольклорные надписи (пословицы, поговорки, загадки и т. п.), «бытовые» надписи (например, XIV-XV веков в церкви Федора Стратилата в Новгороде: «о попове свщници укланяитеся от пьяньства…» - ‘о попы-священники, уклоняйтесь от пьянства!?, «И(о)сав(е) со мною шле ис торгу збиле мене я (з)апслъ» - ‘Иосаф шел со мною с торговой площади, сбил меня (с ног), я и записал?).

Некоторые надписи тщательно зачеркнуты. Одну из них, конца XII - начала XIII века, из Софийского собора в Новгороде удалось разобрать. По мнению Медынцевой, это детская песенка-считалка, однако Рождественская связывает надпись с языческим погребальным обрядом: «(ако с)дите пиро(ге въ) печи гридьба въ корабли… пелепелъка пар(и в)ъ дуброве пост(ави) кашу по(ст)ави пироге ту [туда. - В. К.] иди». Как отмечает Рождественская, в основе этого ритмизованного текста лежит смысловой параллелизм, находящий поддержку в синтаксических конструкциях и грамматических формах: пирог (ед. ч.) - в печи, гридьба ‘дружина? (ед. ч.) - в корабле, перепелка (ед. ч.) - в дуброве. Какой-то современник надписи тщательно зачеркнул ее и обругал автора, приписав ниже: «усохните ти руки».

Иногда на стенах храмов появлялись граффити, представляющие собой юридические документы. На стене киевской Софии, главного храма Киевской Руси, была сделана надпись о покупке вдовой князя Всеволода Ольговича земли, ранее принадлежавшей Бояну, за огромную сумму - 700 гривен соболей. Надпись составлена согласно формуляру купчих грамот с упоминанием свидетелей-«послухов»: «…а передъ тими послухы купи землю княгыни бояню вьсю…». Обнаруживший надпись Высоцкий датировал ее второй половиной XII века и предположил, что проданная земля некогда имела какое-то отношение к прославленному поэту-певцу «вещему» Бояну, жившему в XI столетии и воспетому в «Слове о полку Игореве». По менее вероятному предположению Б. А. Рыбакова, надпись относится к концу XI века и могла быть сделана вскоре после смерти Бояна. Впрочем, Рыбаков подчеркивал, что «текст граффито сам по себе не дает нам права отождествлять Бояна-песнотворца с Бояном-землевладельцем».

Глаголическое письмо, изобретенное первоучителем славян святым Кириллом, не получила широкого распространения в Древней Руси и ее использовали лишь искусные книжники. До нашего времени не дошло ни одной восточнославянской глаголической книги. Лишь в восьми сохранившихся кириллических рукописях XI-XIII веков встречаются отдельные глаголические слова и буквы. Между тем известны глаголические и смешенные глаголически-кириллические надписи XI-XII веков на стенах Софийских соборов в Новгороде и Киеве. Одну из них процарапал «лютый Созон» в первой половине XII века, закончив приведенный выше кириллический текст глаголическими буквами.

По мнению Рождественской, так как большинство находок древнерусских надписей с глаголическими буквами и кириллических рукописей с глаголическими «вкраплениями» относится к Новгороду и Северной Руси (в Новгороде, например, сохранилось 10 граффити XI века, а в Киеве 3), это заставляет предположить о существовании более тесных и самостоятельных связей Новгорода по сравнению с Киевом с глаголической традицией и глаголическими центрами в Западной Болгарии, Македонии и Моравии.

По наблюдениям Рождественской, важным отличием памятников эпиграфики от книжных текстов является более свободное отношение к книжной норме. Причем степень реализации книжной нормы во многом зависит от типа надписи. Если в богослужебных надписях церковнославянский язык более русифицирован по сравнению с аналогичными книжными текстами, то в надписях светского содержания отразился язык повествовательных и деловых жанров древнерусской письменности. Живая разговорная речь слышна в небольшой рифмованной насмешке XI-XII веков, возможно, над задремавшим певчим или богомольцем в Софии Новгородской: «Якиме стоя усъне а ръта и о камень не ростепе» ‘Яким, стоя, уснет, а рта и о камень не расшибет (то есть не раскроет)?.

В надписях-граффити всех типов отсутствует жёсткое противопоставление церковнославянского и древнерусского языков. Вместе с тем новгородские надписи более последовательно, чем берестяные грамоты, отражают книжную орфографическую норму. Что касается диалектных особенностей, то и в этом отношении граффити, как и эпиграфика в целом, более сдержанны, чем берестяные грамоты, что объясняется меньшим объёмом текста и устойчивостью письменных формул. Таким образом, книжная языковая норма в эпиграфике более вариативна, чем в книжных текстах, и менее вариативна, чем в берестяных грамотах.

Берестяные грамоты - это частные послания и документы 10-16 веков, текст которых наносили на кору березы. Первые подобные документы были найдены отечественными историками в Новгороде в 1951 г. в ходе экспедиции по археологии под управлением историка А.В. Арциховского. С тех пор в честь этой находки каждый год в Новгороде отмечается праздник - День берестяной грамоты. Та экспедиция принесла еще девять таких документов, а к 1970 году их было найдено уже 464 штуки. Новгородские берестяные грамоты археологи находили в слоях почвы, где сохранились остатки растений и древний мусор.

Большая часть грамот на бересте представляют собой личные письма. В них затрагивались различные хозяйственные и бытовые вопросы, передавались поручения и описывались конфликты. Были также обнаружены берестяные грамоты полушутливого и несерьезного содержания. Кроме того, Архиповским были найдены экземпляры, в которых содержались протесты крестьян против господ, жалобы на свою участь и списки барских провинностей.

Текст на берестяных грамотах выводили простым и примитивным методом - его выцарапывали остро заточенным металлическим или костяным писалом (штифтом). Предварительно бересту обрабатывали для того, чтобы буквы выходили четкими. При этом текст помещался на берестяной грамоте в строку, в большинстве случаев без разделения на слова. При написании практически никогда не применялись хрупкие чернила. Берестяная грамота обычно кратка и прагматична, в ней содержится только самая важная информация. То, что адресат и автор знают, в ней не упоминается.

В архивах и музеях хранится множество поздних документов и писем, написанных на бересте. Найдены даже целые книги. русский этнограф и писатель, говорил, что сам видел берестяную книгу в Мезени у старообрядцев.

Как материал для письма и получила распространение в 11 веке, но потеряла свою важность к 15 веку. Именно тогда широкое применение среди населения Руси нашла бумага, которая была дешевле. С тех пор береста использовалась как вторичный материал для записи. В основном ее использовали простолюдины для личных записей и частной переписки, а официальные письма и послания государственного значения записывались на пергаменте.

Постепенно береста уходила и из быта. В одной из найденных грамот, в которой были записаны жалобы чиновнику, исследователи нашли указание переписать содержимое берестяной грамоты на пергамент и только потом отослать его по адресу.

Датирование грамот происходит главным образом стратиграфическим способом - на основании слоя, в котором была обнаружена вещь. Некоторое количество грамот на бересте датировано благодаря упоминанию в них исторических событий или важных лиц.

Берестяные грамоты представляют собой важный источник по истории нашего языка. Именно по ним можно установить хронологию или степень известности какого-либо языкового явления, а также время появления и этимологию того или иного слова Есть много слов, которые встречаются в грамотах, неизвестных по другим древнерусским источникам. В основном это слова бытового значения, у которых практически не было шансов попасть в сочинения литераторов того времени.

Правда, следует оговориться, что первую коллекцию берестяных грамот собрал еще в конце XIX века новгородский коллекционер Василий Степанович Передольский (1833-1907). Именно он, проведя самостоятельные раскопки, выяснил, что в Новгороде есть прекрасно сохранившийся культурный слой. Найденные или выкупленные у крестьян берестяные грамоты Передольский выставил в первом в городе частном музее, построенном на собственные деньги, Берестяные грамоты, по его словам, были «письменами предков наших». Однако разобрать что-либо на старых обрывках бересты было невозможно, поэтому историки говорили о мистификации или считали "письмена предков" каракулями безграмотных крестьян. Словом, разыскания "русского Шлимана" относили к разряду чудачеств.
В 1920-х годах музей Передольского был национализирован, а потом закрыт. Директор государственного Новгородского музея Николай Григорьевич Порфиридов выдал заключение о том, что «большинство вещей не представляло особой музейной ценности». В результате первая коллекция берестяных грамот была безвозвратно утеряна. Чисто русская история.

Сенсация пришла с полувековым опозданием. Как говорится, не было счастья, да несчастье помогло... При восстановлении города в 1950-х годах проводились масштабные археологические раскопки, открывшие в толще многометрового культурного слоя средневековые улицы и площади, терема знати и дома простых горожан. Первая берестяная грамота (конец XIV в.) в Новгороде была обнаружена 26 июля 1951 года на Неревском раскопе: она содержала перечень феодальных повинностей в пользу некоего Фомы.

Академик Валентин Янин в книге «Берестяная почта столетий» описывал обстоятельства находки так: «Случилось это 26 июля 1951 года, когда молодая работница Нина Федоровна Акулова нашла во время раскопок на древней Холопьей улице Новгорода, прямо на настиле ее мостовой XIV века, плотный и грязный свиток бересты, на поверхности которого сквозь грязь просвечивали четкие буквы. Если бы не эти буквы, можно было бы думать, что обнаружен обрывок еще одного рыболовного поплавка, каких в новгородской коллекции к тому времени насчитывалось уже несколько десятков. Акулова передала свою находку начальнику раскопа Гайде Андреевне Авдусиной , а та окликнула Артемия Владимировича Арциховского , на долю которого достался главный драматический эффект. Оклик застал его стоящим на расчищаемой древней вымостке, которая вела с мостовой Холопьей улицы во двор усадьбы. И стоя на этой вымостке, как на пьедестале, с поднятым пальцем, он в течение минуты на виду у всего раскопа не мог, задохнувшись, произнести ни одного слова, издавая лишь нечленораздельные звуки, потом хриплым от волнения голосом выкрикнул: «Я этой находки ждал двадцать лет!»
В честь этой находки 26 июля в Новгороде отмечается ежегодный праздник — «День берестяной грамоты».

Этот же археологический сезон принёс ещё 9 документов на бересте. А сегодня их насчитывается уже больше 1000. Самая древняя берестяная грамота относится к X веку (Троицкий раскоп), самая «молодая» - к середине XV-го.

Воск разравнивали лопаткой и писали по нему буквы. Самая древняя русская книга — Псалтирь XI века (ок. 1010 г., более чем на полвека древнее Остромирова Евангелия), найденная в июле 2000 года, была именно такой. Книга из трех табличек 20х16 см, залитых воском, несла на себе тексты трех Псалмов Давида.

Берестяные грамоты уникальны тем, что, в отличие от летописей и официальных документов, дали нам возможность «услышать» голоса простых новгородцев. Основная масса грамот - это деловая переписка. Но среди грамот есть и любовные послания, и угроза вызвать на божий суд - испытание водой...

Широкую известность получили обнаруженные в 1956 году учебные записи и рисунки семилетнего мальчика Онфима. Процарапав буквы азбуки, он напоследок изобразил себя в виде вооруженного воина, верхом на коне сокрушающего врагов. С тех пор мечты мальчишек не сильно изменились.

Подлинной сенсацией стала берестяная грамота №9. Это - первое на Руси женское письмо: «Что мне дал отец и родичи дали в придачу, то за ним (имеется ввиду - за бывшим мужем). А теперь, женясь на новой жене, он мне не дает ничего. Ударив по рукам в знак новой помолвки, он меня прогнал, а другую взял в жены». Вот уж, действительно, долюшка русская, долюшка женская…

А вот любовное письмо, написанное в начале XII в. (№ 752): «Я посылала к тебе трижды. Что за зло ты против меня имеешь, что в эту неделю ты ко мне не приходил? А я к тебе относилась как к брату! Неужели я тебя задела тем, что посылала к тебе? А тебе, я вижу, не любо. Если бы тебе было любо, то ты бы вырвался из-под людских глаз и примчался… хочешь ли, чтобы я тебя оставила? Даже если я тебя по своему неразумению задела, если ты начнешь надо мною насмехаться, то пусть судит тебя Бог и я».
Интересно, что письмо это было разрезано ножом, обрывки завязаны в узел и выброшены в кучу навоза. У адресата, видно, завелась уже другая зазнобушка...

Есть среди берестяных грамот и первое на Руси предложение руки и сердца (конец XIII в.): "От Микиты к Анне. Пойди за мене. Я тебя хочу, а ты меня. А на то послух (свидетель) Игнат..." (№377).

Еще один сюрприз преподнес 2005 год, когда было найдено несколько посланий XII-XIII веков с нецензурной лексикой - е... (№35, XII в.)., б... (№ 531, начало XIII в.), п...(№ 955, XII в.) и т.д.. Так был окончательно похоронен устоявшийся миф о том, что своеобразием нашего «русского устного» мы якобы обязаны монголо-татарам.

Берестяные грамоты открыли нам поразительный факт о почти поголовной грамотности городского населения древней Руси. Причем, русские люди в те времена писали практически без ошибок - по оценкам Зализняка, 90% грамот написаны грамотно (простите за тавтологию).

Из личного опыта: когда мы с женой студентами работали сезон 1986 г. на Троицком раскопе, была найдена грамота, начинавшаяся с оборванного "...янину". Много было смеха над этим посланием академику через тысячелетие.

Бродя по Новгородскому музею, натолкнулся на грамоту, которая может служить хорошей альтернативой заглавию известной книги Янина "Я послал тебе бересту". "Я послал тебе ведёрко осетрины", ей-Богу, лучше))...

По оценкам археологов, Новгородская земля хранит еще не менее 20-30 тысяч берестяных грамот. Но поскольку их обнаруживают в среднем по 18 в год, потребуется около полутора тысяч лет, чтобы извлечь на свет божий всю эту бесценную библиотеку.

Полный свод берестяных грамот выложен в 2006 г. на сайте "Древнерусские берестяные грамоты" http://gramoty.ru/index.php?id=about_site