Происхождение казанских татар. Татарская электронная библиотека: Петр Васильевич Знаменский
Каждый народ имеет свои отличительные черты, которые позволяют почти без ошибок определить национальность человека. Стоит заметить, что азиатские народы весьма схожи между собой, поскольку все являются потомками монголоидной расы. Как можно определить татарина? Чем отличается внешность татар?
Уникальность
Без сомнения, каждый человек уникален, независимо от национальной принадлежности. И всё-таки имеются некие общие черты, которые объединяют представителей расы или национальности. Татар принято относить к так называемой алтайской семье. Это тюркская группа. Предки татар были известны как земледельцы. В отличие от других представителей монголоидной расы, татары не имеют ярко выраженных черт облика.
Внешность татар и изменения, которые нынче проявляются у них, вызваны во многом ассимиляцией со славянскими народами. И правда, среди татар иногда обнаруживают светловолосых, порой даже рыжих представителей. Этого, например, нельзя сказать об узбеках, монголах или таджиках. Имеют ли особенности глаза татар? У них не обязательно имеется узкий разрез глаз и смуглая кожа. Есть ли некие общие черты внешности татар?
Описание татар: немного истории
К числу наиболее древнейших и многолюдных этносов относятся татары. В Средние века упоминания о них будоражили всех вокруг: на востоке от берегов Тихого океана и до Атлантического побережья. Самые разные ученые включали упоминания об этом народе в свои труды. Настроение этих записей было явно полярное: одни писали с упоением и восхищением, другие же ученые выказывали страх. Но объединяло всех одно — никто не оставался равнодушным. Совершенно очевидно, что именно татары оказали огромное влияние на ход развития Евразии. Им удалось создать самобытную цивилизацию, которая воздействовала на самые разные культуры.
В истории татарского народа были как взлеты, так и падения. Периоды мира сменялись жестоким временем кровопролития. Предки современных татар приняли участие в создании сразу нескольких сильных государств. Несмотря на все превратности судьбы, им удалось сохранять как свой народ, так и самобытность.
Этнические группы
Благодаря трудам антропологов стало известно, что предками татар были не только представители монголоидной расы, но и европейцы. Именно этот фактор обусловил разнообразие во внешности. Более того, самих татар принято разделять на группы: крымские, уральские, поволжско-сибирские, южно-камские. Поволжско-сибирские татары, черты лица которых имеют наибольшие признаки монголоидной расы, отличаются следующими признаками: темные волосы, ярко выраженные скулы, карие глаза, широкий нос, складка над верхним веком. Представители этого типа немногочисленны.
Лицо поволжских татар продолговатое, скулы не слишком выражены. Глаза большие и серые (или карие). Нос с горбинкой, восточного типа. Телосложение правильное. Вообще мужчины этой группы достаточно рослые и выносливые. Кожа у них не смуглая. Такова внешность татар с Поволжья.
Казанские татары: внешность и обычаи
Облик казанских татар описывается так: крепко сложенный сильный мужчина. От монголов заметен широкий овал лица и несколько суженный разрез глаз. Шея короткая и крепкая. Мужчины редко носят густую бороду. Подобные особенности объясняются слиянием татарской крови с разными финскими народностями.
Брачный обряд не похож на религиозное действо. От религиозности — лишь чтение первой главы Корана да особая молитва. После брака молодая девушка не сразу переселяется в дом своего супруга: еще год она будет жить в своей семье. Любопытно, что её новоиспеченный муж приходит к ней как гость. Татарские девушки готовы ждать своего возлюбленного.
Лишь немногие имеют двух жен. И в тех случаях, когда это происходит, есть свои причины: например, когда первая уже состарилась, а вторая — более молодая — теперь ведёт домашнее хозяйство.
Наиболее часто встречаются татары европейского типа — обладатели русых волос и светлых глаз. Нос узкий, орлиный или с горбинкой. Рост невысокий — у женщин около 165 см.
Особенности
В характере мужчины-татарина были замечены некоторые особенности: трудолюбие, чистоплотность и гостеприимство граничат с упрямством, самолюбием и равнодушием. Уважение к старшим — вот что особенно отличает татар. Было отмечено, что представители этого народа склонны руководствоваться разумом, подстраиваются под ситуацию, законопослушны. Вообще синтез всех этих качеств, особенно трудолюбия и упорства, делает мужчину-татарина очень целеустремлённым. Такие люди способны добиваться успеха в карьере. Работу доводят до конца, имеют привычку добиваться своего.
Чистокровный татарин стремится получать новые знания, проявляя завидную усидчивость и ответственность. У крымских татар отмечается особое равнодушие и спокойствие в стрессовых ситуациях. Татары весьма любопытны и разговорчивы, а вот во время работы упорно молчат, видимо, чтобы не потерять концентрацию.
Одна из характерных черт — чувство собственного достоинства. Проявляется в том, что татарин считает себя особенным. Как следствие наблюдается некое высокомерие и даже надменность.
Чистоплотность выделяет татар. В своих жилищах они не терпят беспорядка и грязи. Причем это не зависит от финансовых возможностей — как богатый, так и бедный татарин ревностно следит за чистотой.
Мой дом — твой дом
Татары — народ очень гостеприимный. Готовы принимать у себя человека, независимо от его статуса, веры или национальной принадлежности. Даже при скромном достатке они проявляют радушное гостеприимство, готовые разделить с гостем скромный обед.
Огромной любознательностью выделяются татарские женщины. Их привлекает красивая одежда, они с интересом наблюдают за людьми других национальностей, следят за модой. Татарки весьма привязаны к своему дому, посвящают себя воспитанию детей.
Татарские женщины
Какое же удивительно создание — татарская женщина! В её сердце заложена безмерная, глубочайшая любовь к своим близким, к детям. Её предназначение — нести мир людям, служить образцом миролюбия и нравственности. Женщину-татарку отличают чувство гармонии и особая музыкальность. Она излучает некую одухотворенность и благородство души. Внутренний мир татарки полон богатств!
Татарские девушки с юных лет нацелены на крепкий, долговечный брак. Ведь они хотят любить мужа и воспитывать будущих детей за прочными стенами надежности и доверия. Недаром гласит татарская поговорка: «Женщина без мужа, что конь без узды!» Слово мужа для неё — закон. Хотя остроумные татарки дополняют — на любой закон, однако, найдется и своя поправка! И всё же это преданные женщины, которые свято чтят традиции и обычаи. Однако не надейтесь увидеть татарку в черной парандже — это стильная дама, которой свойственно чувство собственного достоинства.
Внешность татар весьма ухоженная. У модниц в гардеробе можно наблюдать стилизованные вещи, которые подчеркивают её национальную принадлежность. Вот, к примеру, есть обувь, которая имитирует читек — национальные кожаные сапожки, которые надевают татарские девушки. Еще один пример — аппликации, где узоры передают потрясающую красоту земной флоры.
А что к столу?
Женщина-татарка — прекрасная хозяйка, любящая, гостеприимная. Кстати, немного о кухне. Национальная кухня татар достаточно предсказуема в том, что основу главных блюд нередко составляют тесто и жир. Даже много теста, много жира! Конечно, это далекое не самое здоровое питание, хотя гостям, как правило, предлагаются экзотические блюда: казылык (или вяленая конина), губадия (представляет собой слоеный пирог с большим разнообразием начинок, от творога до мяса), талкыш-калева (невероятно калорийный десерт из муки, масли и меда). Запить же всё это богатое угощение можно айраном (смесь катыка и воды) или традиционным чаем.
Подобно мужчинам-татарам, женщины отличаются целеустремлённостью и настойчивостью в достижении целей. Преодолевая трудности, они проявляют смекалку и находчивость. Всё это дополняется большой скромностью, щедростью и добротой. Поистине, татарская женщина — это прекрасный дар свыше!
Существует несколько версий происхождения татар: булгаро-татарская, тюрко-татарская и татаро-монгольская теория. Сторонники того, что поволжские и сибирские татары – это два разных народа, придерживаются в основном булгаро-татарской теории. Согласно ей казанские татары – это потомки булгар, тюркоязычных племен, живших на территории Булгарского государства.
Этноним «татар» пришел на эту территорию с монголо-татарами. В XIII веке под натиском монголо-татар Волжская Булгария вошла в состав Золотой Орды. После ее распада начали образовываться независимые ханства, самым крупным из которых стало Казанское.
В начале XX века историк Гайнетдин Ахметов писал: «Хотя традиционно считается, что Булгары и Казань - суть два государства, сменившие одно другое, но при тщательном историческом сравнении и изучении легко выяснить их прямую наследственность и в какой-то степени даже тождественность: в Казанском ханстве жил тот же тюрко-булгарский народ».
Сибирских же татар определяют как этнос, сформировавшийся из сложного сочетания монгольских, самодийскийх, тюркских, угорских компонентов. Сначала на территорию Сибири пришли предки ханты и манси, за ними начали проникать тюрки, среди которых были и кыпчаки. Именно из среды кыпчаков сформировалось ядро сибирских татар. По мнению некоторых исследователей, некоторая часть кыпчаков мигрировала дальше на территорию Поволжья и смешалась также с булгарами.
В XIII веке в Западную Сибирь пришли монголо-татары. В XIV веке возникло первое государственное образование сибирских татар – Тюменское ханство. В начале XVI века оно вошло в состав Сибирского ханства. На протяжении нескольких веков происходило также смешение с народами, жившими в Средней Азии.
Формирование казанских и сибирских татар как этносов происходило примерно в одно и то же время – около XV века.
Ранняя история
Погребальный обряд
Множество фактов похоронных обрядов казанских татар показывают полную преемственность от булгар , на сегодня большинство обрядов казанских татар связаны с их мусульманской религией.
Местоположение . Городские некрополи Золотой Орды располагались в черте города, как и могильники периода Казанского ханства. Кладбища казанских татар XVIII-ХIХ вв. располагались вне деревень, недалеко от селений, по возможности - за речкой.
Надмогильные сооружения . Из описаний этнографов следует, что казанские татары имели обычай сажать на могиле одно или несколько деревьев. Могилы почти всегда обносились изгородью, иногда на могилу ставили камень, делали небольшие срубы без крыши, в которые сажали березки и ставили камни, иногда ставили памятники в виде столбов.
Способ захоронения . Для булгар всех периодов характерен обряд ингумации (трупоположения). Булгар-язычников хоронили головой на запад, на спине, с руками, расположенными вдоль тела. Отличительной особенностью могильников Х-ХI вв. является период становления нового обряда в Волжской Булгарии, отсюда отсутствие строгого единообразия в отдельных деталях ритуала, в частности, в положении тела, рук и лица погребенных. Наряду с соблюдением кыблы, в абсолютном большинстве случаев встречаются отдельные захоронения лицом вверх или даже на север. Встречаются захоронения умерших на правом боку. Особенно разнообразно в этот период положение рук. Для некрополей XII-XIII вв. характерна унификация деталей обряда: строгое соблюдение кыблы, ориентация лица к Мекке, единообразное положение покойника с легким поворотом на правый бок, с правой рукой, вытянутой вдоль корпуса, и левой, слегка согнутой и положенной на таз. В среднем, 90 % погребений дают это устойчивое сочетание признаков против 40-50 % в ранних могильниках. В золотоордынский период все захоронения совершены по обряду ингумации, тело вытянуто на спине, иногда с поворотом на правый бок, головой на запад, лицом к югу. В период Казанского ханства погребальный обряд не меняется. По описаниям этнографов, покойника опускали в могилу, затем укладывали в боковой подбой, лицом к Мекке. Отверстие закладывалось кирпичами или досками. Распространение ислама среди волжских булгар уже в домонгольское время очень четко проявилось в обряде булгар ХII-XIII вв., в период Золотой Орды, а позднее и в погребальном обряде казанских татар .
Национальная одежда
Одежда мужчин и женщин состояла из шаровар с широким шагом и рубашки (у женщин дополнялась вышитым нагрудником), на которую надевался безрукавный камзол . Верхней одеждой служили казакин , а зимой - стёганый бешмет или шуба . Головной убор мужчин - тюбетейка , а поверх неё - полусферическая шапка на меху или войлочная шляпа; у женщин - вышитая бархатная шапочка (калфак) и платок. Традиционная обувь - кожаные ичиги с мягкой подошвой, вне дома на них надевали кожаные калоши . Для костюма женщин было характерно обилие металлических украшений.
Антропологические типы казанских татар
Наиболее значительными в области антропологии казанских татар являются исследования Т. А. Трофимовой , проведенные в 1929-1932 годах. В частности, в 1932 году совместно с Г. Ф. Дебецом она проводит широкие исследования в Татарстане. В Арском районе обследованы 160 татар, в Елабужском районе - 146 татар, в Чистопольском районе - 109 татар. Антропологические исследования выявлили у казанских татар наличие четырёх основных антропологических типов: понтийского, светлого европеоидного, сублапоноидного, монголоидного .
|
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Указанные типы имеют следующие характеристики:
Понтийский тип - характеризуется мезокефалией, темной или смешанной пигментацией волос и глаз, высоким переносьем, выпуклой спинкой носа, с опущенным кончиком и основанием, значительным ростом бороды. Рост средний с тенденцией к повышению.
Светлый европеоидный тип - характеризуется суббрахикефалией, светлой пигментацией волос и глаз, средним или высоким переносьем с прямой спинкой носа, среднеразвитой бородой, средним ростом. Целый ряд морфологических особенностей - строение носа, размеры лица, пигментация и ряд других - сближает этот тип с понтийским.
Сублапоноидный тип (волго-камский) - характеризуется мезо-суббрахикефалией, смешанной пигментацией волос и глаз, широким и низким переносьем, слабым ростом бороды и невысоким, среднешироким лицом с тенденцией к уплощенности. Довольно часто встречается складка века при слабом развитии эпикантуса.
Монголоидный тип (южно-сибирский) - характеризуется брахикефалией, темными оттенками волос и глаз, широким и уплощенным лицом и низким переносьем, часто встречающимся эпикантусом и слабым развитием бороды. Рост, в европеоидном масштабе, средний.
Теория этногенеза казанских татар
Существуют несколько теорий этногенеза татар. В научной литературе наиболее подробно описаны три из них:
- булгаро-татарская теория
- татаро-монгольская теория
- тюрко-татарская теория.
См. также
Напишите отзыв о статье "Казанские татары"
Примечания
Литература
- Ахатов Г. Х. Татарская диалектология. Средний диалект (учебник для студентов высших учебных заведений). - Уфа, 1979.
- Ахмаров Г. Н. (татар.) русск. // Әхмәрев Г. Н. (татар.) русск. Тарихи-документаль җыентык. - Казан: “Җыен-ТатАрт”, “Хәтер” нәшрияты, 2000.
- Дроздова Г. И. / автореферат дис. ... кандидата исторических наук: 07.00.06. - Казань: Ин-т истории имени Ш. Марджани АН РТ, 2007. - 27 с.
- Знаменский П. В. . - Казань, 1910.
- Каариайнен К. (фин.) русск. , Фурман Д. Е. Татары и русские - верующие и неверующие, старые и молодые // Вопросы философии . - 1999. - № 11 . - С. 68-80 .
- Косач Г. Г. Татарстан: религия и национальность в массовом сознании // Новые церкви, старые верующие - старые церкви, новые верующие. Религия в постсоветской России / К. Каариайнен (фин.) русск. , Д. Е. Фурман (отв. редакторы). - М .: , 2007.
- Мухаметшин P. М. Татары и ислам в XX веке. (Ислам в общественной и политической жизни татар и Татарстана). - Казань: Фен, 2003. - 303 с. - ISBN 5754402252 .
- Татары / Отв. ред. Р. К. Уразманова , С. В. Чешко . - М .: Наука , 2001. - 583 с. - (Народы и культуры). ()
- Трофимова Т. А. Этногенез татар Среднего Поволжья в свете данных антропологии // Происхождение казанских татар. - Казань, 1948. - С. 30-34.
- Уразманова Р. К. Семейный быт татар юго-восточных районов Татарии // Из истории культуры и быта татарского народа и его предков. - Казань: Казанский филиал Академии наук СССР , 1976. - 152 с.
- Уразманова Р. К. Современные обряды татарского народа: историко-этнографические исследования. - Казань: Татарское книжное издательство , 1984. - 145 с.
- Уразманова Р. К. Обряды и праздники татар Поволжья и Урала. Годовой цикл. XIX-нач. XX вв. Историко-этнографический атлас татарского народа. - Казань: Издательство ПИК "Дом печати", 2001. - 198 с.
- Уразманова Р. К. // Этнографическое обозрение . - 2009. - № 1 . - С. 13-26 .
Отрывок, характеризующий Казанские татары
«Что то очень важное происходит между ними», думал Пьер, и радостное и вместе горькое чувство заставляло его волноваться и забывать об игре.После 6 ти роберов генерал встал, сказав, что эдак невозможно играть, и Пьер получил свободу. Наташа в одной стороне говорила с Соней и Борисом, Вера о чем то с тонкой улыбкой говорила с князем Андреем. Пьер подошел к своему другу и спросив не тайна ли то, что говорится, сел подле них. Вера, заметив внимание князя Андрея к Наташе, нашла, что на вечере, на настоящем вечере, необходимо нужно, чтобы были тонкие намеки на чувства, и улучив время, когда князь Андрей был один, начала с ним разговор о чувствах вообще и о своей сестре. Ей нужно было с таким умным (каким она считала князя Андрея) гостем приложить к делу свое дипломатическое искусство.
Когда Пьер подошел к ним, он заметил, что Вера находилась в самодовольном увлечении разговора, князь Андрей (что с ним редко бывало) казался смущен.
– Как вы полагаете? – с тонкой улыбкой говорила Вера. – Вы, князь, так проницательны и так понимаете сразу характер людей. Что вы думаете о Натали, может ли она быть постоянна в своих привязанностях, может ли она так, как другие женщины (Вера разумела себя), один раз полюбить человека и навсегда остаться ему верною? Это я считаю настоящею любовью. Как вы думаете, князь?
– Я слишком мало знаю вашу сестру, – отвечал князь Андрей с насмешливой улыбкой, под которой он хотел скрыть свое смущение, – чтобы решить такой тонкий вопрос; и потом я замечал, что чем менее нравится женщина, тем она бывает постояннее, – прибавил он и посмотрел на Пьера, подошедшего в это время к ним.
– Да это правда, князь; в наше время, – продолжала Вера (упоминая о нашем времени, как вообще любят упоминать ограниченные люди, полагающие, что они нашли и оценили особенности нашего времени и что свойства людей изменяются со временем), в наше время девушка имеет столько свободы, что le plaisir d"etre courtisee [удовольствие иметь поклонников] часто заглушает в ней истинное чувство. Et Nathalie, il faut l"avouer, y est tres sensible. [И Наталья, надо признаться, на это очень чувствительна.] Возвращение к Натали опять заставило неприятно поморщиться князя Андрея; он хотел встать, но Вера продолжала с еще более утонченной улыбкой.
– Я думаю, никто так не был courtisee [предметом ухаживанья], как она, – говорила Вера; – но никогда, до самого последнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, – обратилась она к Пьеру, – даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous [между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]
Князь Андрей нахмурившись молчал.
– Вы ведь дружны с Борисом? – сказала ему Вера.
– Да, я его знаю…
– Он верно вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?
– А была детская любовь? – вдруг неожиданно покраснев, спросил князь Андрей.
– Да. Vous savez entre cousin et cousine cette intimite mene quelquefois a l"amour: le cousinage est un dangereux voisinage, N"est ce pas? [Знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость приводит иногда к любви. Такое родство – опасное соседство. Не правда ли?]
– О, без сомнения, – сказал князь Андрей, и вдруг, неестественно оживившись, он стал шутить с Пьером о том, как он должен быть осторожным в своем обращении с своими 50 ти летними московскими кузинами, и в середине шутливого разговора встал и, взяв под руку Пьера, отвел его в сторону.
– Ну что? – сказал Пьер, с удивлением смотревший на странное оживление своего друга и заметивший взгляд, который он вставая бросил на Наташу.
– Мне надо, мне надо поговорить с тобой, – сказал князь Андрей. – Ты знаешь наши женские перчатки (он говорил о тех масонских перчатках, которые давались вновь избранному брату для вручения любимой женщине). – Я… Но нет, я после поговорю с тобой… – И с странным блеском в глазах и беспокойством в движениях князь Андрей подошел к Наташе и сел подле нее. Пьер видел, как князь Андрей что то спросил у нее, и она вспыхнув отвечала ему.
Но в это время Берг подошел к Пьеру, настоятельно упрашивая его принять участие в споре между генералом и полковником об испанских делах.
Берг был доволен и счастлив. Улыбка радости не сходила с его лица. Вечер был очень хорош и совершенно такой, как и другие вечера, которые он видел. Всё было похоже. И дамские, тонкие разговоры, и карты, и за картами генерал, возвышающий голос, и самовар, и печенье; но одного еще недоставало, того, что он всегда видел на вечерах, которым он желал подражать.
Недоставало громкого разговора между мужчинами и спора о чем нибудь важном и умном. Генерал начал этот разговор и к нему то Берг привлек Пьера.
На другой день князь Андрей поехал к Ростовым обедать, так как его звал граф Илья Андреич, и провел у них целый день.
Все в доме чувствовали для кого ездил князь Андрей, и он, не скрывая, целый день старался быть с Наташей. Не только в душе Наташи испуганной, но счастливой и восторженной, но во всем доме чувствовался страх перед чем то важным, имеющим совершиться. Графиня печальными и серьезно строгими глазами смотрела на князя Андрея, когда он говорил с Наташей, и робко и притворно начинала какой нибудь ничтожный разговор, как скоро он оглядывался на нее. Соня боялась уйти от Наташи и боялась быть помехой, когда она была с ними. Наташа бледнела от страха ожидания, когда она на минуты оставалась с ним с глазу на глаз. Князь Андрей поражал ее своей робостью. Она чувствовала, что ему нужно было сказать ей что то, но что он не мог на это решиться.
Когда вечером князь Андрей уехал, графиня подошла к Наташе и шопотом сказала:
– Ну что?
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.
В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.
Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.
На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это.
В передней отворилась дверь подъезда, кто то спросил: дома ли? и послышались чьи то шаги. Наташа смотрелась в зеркало, но она не видала себя. Она слушала звуки в передней. Когда она увидала себя, лицо ее было бледно. Это был он. Она это верно знала, хотя чуть слышала звук его голоса из затворенных дверей.
КAЗАНСКИE ТАТАРЫ
Татарин либо насквозь хорош, либо насквозь мошенник.(Поговорка.)
Въ эпоху нашествия монголо-татаръ булгарское владычество въ Волжсво-Камскомъ крае сменилось владычествомъ татарскимъ. Въ конце 20-хъ и въ 30-хъ годахъ XIII столетия татары завладели всею булгарсвою землею и сделались здесь господствующимъ народомъ, но въ то же время, как это всегда бываетъ при поворенш народа более цивилизованнаго народомъ менее цивилизованнымъ, должны были сами повериться цивинизации побежденнаго ими древняго, богатаго и хорошо организованнаго царства, заимствовали у него оседлость, городовой бытъ, торговую предпримчивость, магометанство и разныя черты народнаго характера,
Что не мало способствовало смягчешю ихъ прежнихъ степных нравов. Постепенное слияние победителей съ побежденными путемъ взаимяыхъ браковъ съ течешемъ времени повело здесь въ образовашю даже особой и сильной татарсвой расы, значительно отличающейся отъ татарсвихъ группъ другихъ местностей России.
Казанский татаринъ строенъ, хорошо и крепко сложенъ, силенъ и здоровъ. Черты монгольскаго происхождения у него большею частью едва заметны въ нъ которомъ расширении личного овала, въ слегка выдавшихся скулахъ, въ небольшомъ сужени разрыва глазъ, въ длинныхъ, несколько отстающихъ отъ головы ушахъ, въ толщине и короткости шеи; сюда же можно отчасти отнести и то, что у него редко растетъ большая и густая борода. Такое видоизменение монгольскаго типа у казанскихъ татаръ можно объяснить не иначе, какъ именно слияниемъ татарской народности съ тюркскими и разными финскими народностями бывшаго булгарскаго царства, потому что примесь къ татарской крови другой народной крови, русской, издавна была устранена взаимнымъ религиознымъ отчуждениемъ русскихъ и татаръ. Сами татары называютъ себя иногда булгарами (булгарлыкъ), ставя себя такимъ образомъ въ самую непосредственную связь съ этой исчезнувшей народностью. Изредка встречающееся между ними типы башкирские и черкесские очевидно случайнаго происхождешя и въ массе не заметны.
Въ Казанской губернии татары (мусульмане и крещеные вместе) составляютъ самую многолюдную инородческую группу, простирающуюся до 772,700 душъ обоего пола, что составляетъ более 31°/0 всего населешя губернии (русские составляютъ менее 40°/0), и распространены по всему ея пространству, за исключениемъ уездовъ Ядринскаго и Козьмодемьянскаго, васеленныхъ чувашами и черемисами. Самое густое татарское населеше находится на северо-востоке и на юге губернии, преимущественно по левую сторону Волги. При первомъ своемъ разселении въ этой местности татары очевидно не забирались глубоко въ леса, по правую сторону Волги и на cевepе по левую, где жили инородцы финскаго племени, и по привычке жить на открытыхъ луговыхъ местностахъ главной своей массой разселились на востокъ отъ Волги, имея ее впереди себя оградою отъ нападений съ запада, а затемъ, когда началась русская колонизащя казанскаго края, занимавшая везде берега рекъ и главныя дороги местности, должны были уступить эти места русским и потесниться на северо-востокъ, а также направо и налево отъ волжскихъ береговъ на юге. Юго-восточныя поселения казанскихъ татаръ неразрывно сливаются съ поселениями симбирскихъ татаръ, составляющихъ одно племя съ казанскими.
Татары мусульмане везде, и въ самой Казани, живутъ отдельно отъ русскихъ. Русские сами оттолкнули ихъ отъ себя съ самаго же начала по завоевании Казанскаго царства изъ релипозныхъ видовъ. Вследствие этого въ татарскихъ селетяхъ доселе сохраняется своеобразный полувосточный бытъ. Татарская деревня имеетъ въ себе что-то дикое. Дома, построенные большею частью безъ порядка, прячутся внутри двора, а на улицу выходятъ заборы да сараи; такой характеръ расположешя жилищъ встречается даже въ селенияхъ, расположенныхъ уже по плану. Изъ-подъ запертыхъ воротъ и по улице множество злыхъ собакъ, поднимающихъ неистовый лай при появлении въ деревне новаго лица, а по ночамъ оглашающихъ окрестность дикимъ воемъ. Среди селения на небольшой площади стоитъ деревянная мечеть, минаретъ которой возвышается надъ всеми обывательскими постройками. Где-нибудь въ сторон отъ селения раскинуто унылое кладбище (мазарки), уставленное вместо крестовъ деревянными столбиками, небольшими срубами и каменными плитами, подъ которыми и лежать правоверные покойники въ ожидании будущей жизни, где русские будутъ ихъ рабами. Татарския слободы въ самой Казани, по характеру построекъ и расположенно улицъ, въ настоящее время уже совсемъ похожи на остальныя части города. Отличие ихъ составляютъ разве мечети вместо церквей, некоторая восточная своеобразность въ покраски домовъ, множество собакъ, постоянно запертыя ворота и закрытая занавесками окна съ банками бальзамина, любимаго татарскаго цветка.
По расположению своему татарские дома въ общихъ частяхъ сходны съ русскими. Каждый порядочный, не бедный деревенский домъ разделяется на две части, переднюю жилую и заднюю рабочую или черную, между которыми расположены обширныя сени. Жилая изба, кроме того, въ свою очередь разделяется перегородкой на два отделения, мужское и женское, съ особыми для каждаго дверями. Двери отворяются не въ cеhи, какъ у русскихъ домовъ, а внутрь избы. Женское отделеше составляетъ необходимую принадлежность татарскаго жилища; даже въ маленькой лачуге, которую никавъ нельзя разгородить надвое, для жены хозяина непременно отделяется по крайней мере небольшой уголъ за печью, закрытый занавеской, где она и скрывается отъ глазъ постороннихъ мужчинъ. Печь, какъ и у русскихъ, помещается при входе въ избу; въ нее вмазанъ. котелъ для приготовлешя пищи, а у многихъ онъ же служитъ и для стирки белья. На печи или за нею стоятъ жестяные или медные кумганы-кувшины съ узкими горлышками и длинными носами, употребляемые для релипозныхъ омовений, одинъ для мужа, другой для жены, потому что изъ одной посудины омываться имъ запрещено закономъ. За печью можно всегда найти большой медный тазъ, тоже для омовений, и два полотенца, одно для рукъ, другое для ногъ. Передняя стена избы занята широкими нарами для спанья, так что чего-нибудь въ роде русскаго передняго угла въ татарскомъ доме найти нельзя. Столъ, занимаюпцй у насъ этотъ почетный уголъ, у татаръ ставится сбоку, у бокового окна избы. На нарахъ разбросаны мягюе пуховики, перины, только у бедняковъ заменяемый войлоками, и подушки - видно, что татаринъ любитъ поспать мягко и удобно, а не на свернутомъ въ жесткий комъ полушубке, какъ русский. Въ большей части избъ есть самовары и ярко расписанная чайная посуда, помещающаяся обыкновенно на самомъ видномъ месте. Къ числу особенностей татарской утвари относятся еще красные или зеленые сундуки,-у зажиточныхъ ихъ бываетъ по нескольку штукъ. обитыхъ цветно-раскрашенной жестью,-и ковры или по крайней мере цыновки, которыми устланы полы.к
Вследств1е затворничества татарской женщины женихъ не видитъ своей невесты до брака или по крайней мири предполагается, что не видитъ. Поэтому помолвка устраивается ихъ родителями или при посредствй свахъ; эти же представители сторонъ условливаются и о количестве калыма. После помолвки женихъ не ходить къ невесте, а посылаетъ ей только подарки изъ предметовъ женскаго наряда; при этомъ стоимость даримыхъ вещей берется имъ не на свой счетъ, а вычитается изъ следующаго невесте калыма. Дней за семь до свадьбы начинаются свадебные пиры, на которые гости поочередно собираются то въ доме жениха, то въ доме невесты, и порознь-въ одинъ день мужчины, въ другой женщины, все съ разными подарками. Последний пиръ, после котораго совершается и брачный обрядъ, бываетъ при участш мужчинъ въ доме невесты. Ни женихъ, ни невеста на немъ не присутствуют, первый ожидаетъ его окончания за дверью, а невеста скрывается въ спальне, приготовленной для брачной ночи. После пира, поевши съ хлебомъ меду и топленаго масла-обрядоваго кушанья, гости кладуть на скатерть деньги въ подарокъ невесте, которыя и относятся къ ней въ спальню. После этого мулла, непременный гость этого пира, приступаетъ къ совершению брачнаго обряда.
Брачный обрядъ вовсе не похожъ на релипозное священнодействие. Религиознаго здесь только и есть, что чтение I главы Корана, брачная молитва, имеющая значенiе обыкновенной молитвы при начатии и совершении всякаго вообще дела, и произнесение брачной хутбы,-славословия Богу, установившему бракъ и сказавшему: „берите столько женъ, сколько вамъ угодно, -две, три, четыре". Существенную же сторону обряда составляет засвидЪтелъствование чисто гражданскаго договора сторонъ о количестве калыма, при чемъ мулла играетъ роль не священнослужителя, а простого нотариуса. Брачныв вопросы предлагаются не брачующимся, а ихъ родителямъ или другимъ представителямъ ихъ семействъ; отца невесты мулла спрашиваетъ, согласенъ ли онъ выдать дочь за NN и за такой-то калымъ, а отца жениха-согласенъ ли. взять ее за этотъ калымъ въ жены сыну. Засвидетельствованный такимъ образомъ контрактъ вручается стороне невесты. Уже но совершении всего обряда зовутъ жениха. Сваха отводитъ его въ спальню, гдЬ молодыхъ и запираютъ дня на 3 или на 4, чтобы привыкли другъ къ другу.
Поели брака молодая не вдругъ переселяется въ домъ мужа, а остается на годъ и больше въ своей семъе. Мужъ ходитъ къ ней, какъ гость, а между тймъ устраиваетъ у себя къ ея приему все, что нужно для семейной жизни.
Магометанское многоженство къ татарами не привилось, до всей вероятности вследствие экономическаго затруднетя содержать нисколько женъ вмести и вследствие неизбежных при полигамии семейныхъ раздоровъ.
Только очень немногие имеютъ по две жены, и то другая жена берется, когда первая устарела; при молодой жене она делается обыкновенно главной хозяйкой дома.
Женщина, какъ известно, унижена даже въ религиозномъ воззрении ислама, какъ существо низшей породы. Она совсемъ почти освобождена отъ исполнешя религиозныхъ обрядовъ, въ мечеть не ходитъ, разве только изредка подъ старость, не знаетъ даже, что будетъ съ ней на томъ свете, потому что пророкъ не открылъ этого, занявшись описашемъ блаженства правоверныхъ въ раю съ какими-то другими женщинами или дивами, гуриями, при которыхъ земныя жены очевидно уже лишния. Въ семейной жизни она полная собственность мужа, существо совершенно передъ нимъ безправное, которое онъ можетъ прогнать отъ себя по первому капризу. Все ея помышлешя сосредоточиваются поэтому на томъ, чтобы удержать за собой его любовь, на украшеши себя белилами, румянами, нарядами, на удовлетворении его чувственнымъ инстинктамъ и т.п. Обращеше съ женою принято гордое, презрительное и суровое; оказать ей ласку при людяхъ считается предосудительными
Какъ во всемъ нагометантскомъ мире, у татаръ существуетъ до известной степени затворничество женщинъ. Чемъ татаринъ богаче, темъ более укрываетъ свою жену. Въ быту беднаго, рабочаго люда, какъ городского, такъ и сельскаго, такое укрывательство женщины, разумеется, невозможно; но и бедная женщина этого класса при встрече съ мужчиною обязана закрыть, свое лицо или по крайней мере отвернуться отъ него при разговоре,-исключение допускается только при встрече съ русскими, предъ которыми, какъ передъ кяфирами, пожалуй, не стоитъ укрываться. Более либеральные городские татары въ настоящее время дозволяютъ своимъ женамъ уже открыто являться къ русскимь въ гости, на публичныя собрания, прогулки и въ театръ. Но еще не очень давно въ театре для татаръ нарочно были устроены особыя ложи, закрытая занавесками, за которыми и скрывались богатыя татарки. Следы этого укрывательства теперь обнаруживаются иногда разве въ томъ, что татарки помещаются въ глубине ложи, а переднюю часть ея занимають ихъ мужья; въ этомъ, впрочемъ, можетъ выражаться также и высокое главенство мужской половины семьи; когда татарское семейство куда-нибудь идетъ или гуляетъ, мужчина тоже идетъ всегда впереди, а сзади его семенитъ его жена, окруженная своими татарчатами, не смея съ нимъ поравняться, а темъ более обогнать его.
Господствующая пища татаръ-все мучнистое и масляное, особенно въ достаточныхъ семействахъ, где въ болыпомъ количестве потребляются разнято рода сдобныя и слоения печенья, пельмени, жирныя лапши, густыя сливки (каймакъ) и т.п. У простолюдпновъ обычнымъ блюдомъ служатъ: толканъ или болтушка, сваренная изъ муки и воды съ солью, салма изъ шариковъ теста въ воде, гречневыя лепешки на скоромномъ масле; для вкуса салма и толканъ иногда подбеливаются молокомъ. Въ праздники на столе является похлебка съ мясомъ и жаркое изъ баранины или конины. Мяса татары употребляютъ вообще не много, потому что оно для нихъ дорого. Животное, назначающееся въ пищу, должно быть заколото непременно татариномъ и съ известной молитвой; отъ того татары не могутъ пользоваться припасами обыкновеннаго мясного рынка и по обыкновенной цене. Важнымъ подспорьемъ могло бы для нихъ служить дозволенное у нихъ въ пищу мясо лошадей, но оно мало ими употребляется, потому что, будучи добываемо обыкновенно отъ старыхъ, уже никуда негодныхъ лошадей, очень жестко и невкусно, а колоть для него здоровыхъ жеребятъ и молодыхъ лошадей-дорого. Самымъ употребительнымъ и, можно сказать, национальнымъ мясомъ служить у татаръ баранина. Мясо свиней, такъ употребительное въ русскихъ деревняхъ, положительно запрещено Кораномъ и составляетъ для татаръ предметь такого же отвращетя, какъ для русскихъ кобылятина.
Другое запрещете Корана относительно вина соблюдается далеко не такъ строго, какъ можно было бы думать, особенно среди рабочаго класса въ городахъ и между поселянами, живущими смежно съ русскими деревнями, въ которыхъ кабакъ составляетъ, какъ известно, необходимую принадлежность. Более совестливые татары маскируютъ свое противлете заповеди пророка у потреб лешемъ, вместо водки, какихъ-нибудь настоекъ, бальзама и сладкой водки. Совершенно безгрйш-ными напитками считаются чай и пиво и потребляются татарами въ неимоверныхъ количествахъ. Городские татары любятъ пить пиво, а также и чай особенно въ трактирахъ и харчевняхъ, въ чемъ, можетъ быть, выражается известная страсть восточныхъ жителей къ кофейнямъ. Въ Казани есть несколько специально татарскихъ трактировъ и харчевенъ, где всегда можно встретить и чайничающихъ и подвыпившихъ приятелей-татаръ. Какой-нибудь татарский виртуозъ или несколько такихь играютъ въ углу на скрипкахъ, изображая со слуха и совершенно на татарский ладъ какую-нибудь польку или казачка, а у столиковъ надъ опороженной посудой сидятъ подвыпившие пары друзей и, близко уставившись другъ къ другу физиономиями, вытаращивъ другъ на друга красные глаза, стараясь одинъ другого перекричать, чувствительно распеваютъ какую-то плаксивую и блажную песню. не имеющую по характеру ни малейшаго отношения къ тутъ же режущей ухо скрипичной польке. Скрипка почему то успела сделаться любимымъ инструментомъ татаръ и даже другихъ инородцевъ Казанской губернш. Национальный характеръ татаръ живее и восприимчивее русскаго. Татаринъ боекъ, смышленъ и предприимчивъ, общителенъ, словоохотливъ, гостя задушитъ чаемъ и едой, но въ то же время плутоватъ, хвастливъ и лживъ, любитъ надуть, особенно русскихъ, обидчивъ и горячъ, любитъ судиться, при всей предприимчивости и ловкости ленивъ и неустойчивь. въ деле труда систематическая). Чернорабочий татаринъ берется за дело сначала очень горячо и проворно и кажется гораздо лучше и выгоднее работника русскаго, который вначале обыкновенно долгое время только еще раскачивается и прилаживается къ работе, а дела делаетъ мало; но потомъ татаринъ начинаетъ быстро слабить и въ силахъ и въ ретивости, когда русские только лишь войдетъ въ полную силу своей работы, и общие результаты всего количества сделаннаго дела оказываются чаще въ пользу последняго, а не перваго. Въ земледельческомъ труде, который именно требуетъ не столько проворства, сколько терпения и настойчивости, татары стоять ниже не только русскихъ, но и другихъ инородцевъ Казанскаго края, такъ что даже возбуждаютъ противъ себя общия насмешки. Татарское поле всегда хуже другихъ; точно также запущены и другия статьи ихъ сельскаго хозяйства. Во многихъ селетяхъ татары даже вовсе бросили земледелие и сдаютъ землю русскимъ, чувашамъ и вотякамъ. По своему характеру, татаринъ любитъ нажить копейку какимъ-нибудь более легкимъ способомъ: мелкою торговлею, барышничествомъ, даже просто мошенничествомъ. Торговля составляетъ какъ будто его природное призвание - это истый потомокъ древнихъ булгаръ. Еще мальчишкой онъ ходитъ он улицамъ Казани, роясь въ кучахъ мусора по дворамъ, отыскивая мослы и тряпье для продажи на заводахъ, или продавая куски мыла, спички, апельсины и лимоны. Для казанскаго края, по торговли и маклачеству, татары почти то же, что для западнаго края евреи. Они занимаются всякого рода продажей и перепродажей, отъ продажи халатовъ и стараго платья до крупной торговли чаемъ, отъ бродячаго торга белилами, румянами, бусами и всякой дребеденью по татарскимъ деревнямъ до весьма солидныхъ торговыхъ делъ съ Бухарою, Персией и Китаем. Крупные торговцы ведутъ свои дела довольно ращонально и честно, но большинство крепко держится ретивыхъ приемовъ надувательства, обморачиванья покупателей честнымъ видомъ, фальшивой амбициозностъю, клятвами и запрашиваньями вчетверо и впятеро противъ настоящей цены товара. Кроме торговли, татары занимаются еще кожевеннымъ промысломъ, который тоже унаследовали после булгаръ, мыловарениемъ, приготовлениемъ войлочныхъ изделий; выделкой мочала, промыслами тележнымъ и бондарнымъ. Въ Казанской губернии имъ привадлежитъ более 1/3 всехъ фабрикъ и заводовъ. Множество рукъ занято извозомъ; въ числЬ извозчиковъ (преимущественно ломовыхъ) и ямщиковъ всей губернш татары составляютъ целую половину. Они любятъ и хорошо держатъ своихъ лошадей. Татарсшя лошади и ямщики считаются лучшими въ край. Вследствие дурного состояния земледелия по татарскимъ деревнямъ тысячи поселянъ отправляются ежегодно на разные отхожие промыслы по окрестнымъ приволжскимъ городамъ и на Волгу. Въ Казани бедные татары берутъ на себя труды дворниковъ, носильшиковъ на пристаняхъ, караульщиковъ, поденщиковъ и водовозовъ; друпе просто пускаются въ нищество, чрезвычайно развитое особенно между женскою половиною татарскаго населения, или даже въ воровство и конокрадство.
По вероисповеданию татары все магометане за исключениемъ небольшого числа,-до 42,660 человекъ, крещеныхъ въ православие, и отличаются горячею и крепкою приверженностью къ исламу. Последний лежитъ въ основъ всего ихъ миросозерцания и всего нравственнаго склада и составляетъ главное отличие самой ихъ народности, которая какъ ими самими, такъ и русскими мыслится не иначе, какъ именно въ религиозной форме. Инородцы, совращенные въ мусульманство, вместе съ тем и отатариваются. Принять магометанство значитъ „пойти въ татары". Магометанство, исповедуемое ими, суннитскаго толка и не представляетъ собою никакихъ особенностей противъ общей системы этого толка ни въ вероучении, ни въ обрядахъ: у татаръ те же догматы, те же пятикратные намазы, посты (ураза), праздники (байрамъ) и проч., какъ и у всехъ другихъ мусульманъ-суннитовъ. Татары большею частию весьма набожны, даже фанатичны и крепко держатся исполнения обрядовъ своей веры. Каждое дело начинается и оканчивается у нихъ краткою молитвою: „Бисмилляги ррахмани ррахимъ", во имя Бога милостиваго, милосердаго. Намазы аккуратно совершаются почти всеми татарами, за исключешемъ разве чернорабочаго люда или какихъ-нибудь либераловъ интеллигентовъ, даже во время путешествия, наиримеръ, на пароходе на Волге. Для определения кыблы (стороны, где лежитъ Мекка и куда нужно обращаться въ молитве лицомъ) богатые татары нарочно носятъ при себе маленькие компасы. Во время самаго главнаго и долгаго поста Рамазана, продолжающагося цйлый месяцъ, даже чернорабочие ежедневно ничего не едятъ и не пьютъ въ течение всего дня до самой ночи, несмотря на то, что страшно страдаютъ отъ этого воздержашя при работе, особенно отъ жажды, когда этотъ переходящий постъ случается въ летние жары. Поймавъ какого-нибудь грешника въ нарушении Рамазана, татары мажутъ ему лицо сажей и подчасъ жестоко его колотятъ. Между благочестивыми людьми въ большомъ уважении хаджъ, путешествия въ Мекку, откуда паломники или хаджи возвращаются съ разными святынями, священными четками, амулетами, талисманами, чудесными росказнями о каабе, висящемъ на воздухе камне или гробе пророка и т. п. и затемъ всю жизнь пользуются особеннымъ уважениемъ между своими единоверцами.
Важнейппе праздники татаръ общие для всехъ исповедниковъ ислама,-это Байрамъ въ честь дарования Корана, предваряемый постомъ Рамазаномъ, и Курбанъ-Байрамъ черезъ 2 месяца после перваго въ честь.жертвоприношения Авраама,-оба переходящие. По местамъ между простыми татарами въ деревняхъ сохранились разные общественныя и частныя, семейные курманы-жертвоприношешя языческаго еще происхождетя, но весьма мало. Остатки стараго язычества въ большомъ количестве и чистоте уцелели главнымъ образомъ между татарами старокрещеными, у некрещеныхъ старая народная вера почти везде уже целикомъ вытеснена магометанствомъ. Изъ древнихъ народныхъ праздниковъ между ними сохранились только два праздника, сабанъ и джиинъ.
Низшее образование (грамотность) впрочемъ значительно распространено между всеми татарами, не исключая женщинъ. Оно получается въ школахъ при мечетяхъ, низшихъ-мектебахъ и повыше - медресахъ. Каждый мулла занимается обучешемъ малъчиковъ своего прихода, а его жена учитъ обыкновенно девочекъ (за что величается устабикой-сударыней мастерицей). Кроме того, многия дети обучаются у своихъ отцовъ и матерей. За обучете въ школе полагается очень небольшая плата (хаиръ) или деньгами,-копейки по 2, 3, 5, много 10 въ неделю или же мясомъ, молокомъ, мукой, овсомъ и др. продуктами. Мулла учитъ бедныхъ детей и безъ всякаго хаира, даромъ, потому что это считается чрезвычайно душеспасителънымъ трудомъ. Ученье совершается во всехъ школахъ только зимой, съ начала ноября по 1 число мая каждый день, кроме недельнаго-пятницы, по утрамъ, часовъ съ 6 или съ разсветомъ. Начальный курсъ грамотности въ мектебахъ состоитъ въ изучении букваря съ складами, съ необходимыми молитвами (ниаты) и сорока обязанностями мусульманина (кялиматы) которое продолжается года 2 и более вследствие крайне несовершенныхъ, самыхъ первобытныхъ приемовъ преподавания, затемъ въ чтении нараспевъ избранныхъ местъ Корана или седьмой части Корана, Гавтиака, какъ называется эта книга, и самого Корана, что продолжается отъ 3 до 7 летъ, безъ всякаго понимания читаемаго, потому что Коранъ читается на арабскомъ языке. Въ то же время читаются или, точнее, заучиваются наизусть некоторыя татарския книжки нравственно-религиознаго содержания: Бядуамъ (объ обязанностяхъ закона), Бакырганъ (нравственная поэма), книга объ Юсуфе (Иосифе прекрасномъ) и др. Этимъ и оканчивается обучеше всехъ девочекъ и большей части мальчиковъ. Для дальнейшаго образования мальчики поступаютъ въ медресы.
Медреса строится обыкновенно при мечети на пожертвования более достаточныхъ татаръ и содержится на сборныя суммы. Пожертвование на медресу считается однимъ изъ самыхъ богоугодныхъ делъ. По внешнему устройству, медреса представляетъ более или менее обширную избу съ несколько возвьшеннымъ поломъ; между поломъ и порогомъ оставляется яма, незастланная досками, въ которой снимаются калоши, совершаются омовешя, ссылается съ полу весь соръ, сосредоточиваются вообще весь школьный хламъ и грязь. По стенамъ на полу стоятъ перегородки или ширмы, образуя кругомъ нечто въ роде шкафовъ, въ которыхъ помещаются ученики со всемъ своимъ имуществомъ; на стене каждаго такого отделения висятъ одежда и полки съ книгами, а на полу располагаются постели, сундуки, посуда, съестные припасы и проч. Ученики (шакирды), кроме приходящихъ, постоянно должны находиться въ медресе; домой ихъ отпускаютъ только на пятницу отъ вечера четверга до утра субботы. Поэтому они здесь и учатся и ведутъ все свое хозяйство. Такъ какъ женщины въ медресы не допускаются, то мальчики сами по очереди должны для себя и стряпать, и мыть белье, и зашивать разныя дыры, и чинить себе обувь, что отнимаетъ у нихъ не мало времени отъ ученья. Все шакирды должны служить образцомъ аккуратнаго соблюдешя всехъ намазовъ, омовений и постовъ, и вообще все воспитание ихъ основано на строго религиозныхъ началахъ. Ученье происходить утромъ, часовъ съ 6 до 10 и 11; все юношество при этомъ разсаживается съ поджатыми подъ себя ногами по полу и начинаетъ жалобнымъ обрядовьшъ речитативомъ распевать свои уроки по Корану и др. книгамъ или писать, держа бумагу на левой ладони надъ приподнятымъ коленомъ. Въ четвергъ происходить поверка всехъ успехов за неделю и расправа съ неуспешными учениками, какъ это делалось въ нашихъ старыхъ шкодахъ по субботамъ; неуспешныхъ наказываютъ сажаниемъ подъ полъ или розгами. Летомъ ученики распускаются по домамъ; мнопе изъ нихъ пускаются въ это время въ мелочную торговлю, продаютъ лимоны и апельсины, для чего уезжаютъ даже въ Нижний, а некоторые расходятся по киргизскимъ ауламъ читать Коранъ, чемъ тоже добываютъ себе деньги.
Замечательно, что вся теперешняя мусульманская образованность Казани обязана своимъ процветаниемъ русскому правительству и поднялась не ранее начала XIX столетия. До этого времени татарское население края находилось въ самомъ темномъ невежестве относительно своей веры. Учителя были редки, потому что образовывать ихъ можно было только черезъ посылку молодыхъ людей въ отдаленные края Востока, въ Бухару или Стамбулъ; оттуда же добывались и все нужныя книги. Вь 1802 г., по воле императора Александра I, вследствие просьбы татаръ заведена была, наконецъ, первая татарская типограф1я въ Казани при гимназии, и въ течение всего трехь летъ успела напечатать 11,000 татарскихъ азбукъ, 7,000 экз. Гавтиака, 3,000 Корана и до 10,200 другихъ книгъ религиознаго содержашя. После этого грамотность начала живо распространяться между татарами, и печатныя книги стали расходиться въ громадномъ количестве. Съ 1813 года, когда въ Казани открылась деятельность Библейскаго Общества, татарская типография еще более усилила свою издательскую работу прямо въ противодействие Обществу. Въ конце 1828 года она примкнула къ богатой университетской типографии, и университетъ, помимо собственнаго своего ведома, сделался какимъ-то центромъ религиозной мусульманской цивилизации чуть не для всего татарскаго населения Империи, потому что магометанския книги изъ его типографии чрезъ татарскихъ книгопродавцевъ, чрезъ нижегородскую и ирбитскую ярмарки стали расходиться по всемъ концамъ России, где только есть магометане,-въ Сибирь, Крымъ, на Кавказъ, въ Хиву и Бухару. Количество этихъ изданий достигаетъ изумительныхъ размеровъ и далеко превышаетъ количество русскихъ изданий той же типографии. По сведениямъ за 1855-1864 гг., она издала за эти 10 летъ до 1,084,320 экземпляровъ магометанскихъ книгъ, въ томъ числе 147,600 Гавтиака, 90,000 Корана и т. д. Къ этому нужно еще присовокупить то же громадное количество Корановъ, разныхъ мелкихъ книгъ и брошюръ, вышедшихъ изъ частныхъ татарскихъ и др. типографий. Число всехъ изданш доходитъ до 2,000,000 экземпляровъ въ годъ. Все эти издания продаются по чрезвычайно дешевой цене.
Не мудрено, что, благодаря своимъ многочисленнымъ школам и печати, татарское населеше въ настоящее время почти сплошь все грамотное и съ презрениемъ смотритъ на русскихъ крестьянъ, страдающихъ безграмотностью, да кстати уже и на всю русскую образованность вообще. Между татарами существуетъ крепкое убеждение, что мусульманскимъ книгамъ нетъ конца, а русскимъ книгамъ есть конецъ, и что когда pyccкиe дочитаются до этого конца, то обратятся уже къ мусульманскимъ книгамъ и сами сделаются мусульманами. По своей привычке къ книге, татаринъ довольно легко выучивается и русской грамоте, какъ это замечено въ полкахъ: солдаты изъ татаръ скорее делаются грамотными, чемъ pyccsie. Любопытно, что въ университетской типографии татары считались всегда одними изъ лучшихъ работников для местныхъ ученыхъ журналовъ университета и духовной академии.
Татары представляютъ собою вообще самую крепкую из народностей восточнаго инородческаго края, неподдающуюся никакимъ влияниямъ со стороны народности госдодствующей. Къ русскимъ они относятся съ крайнею подозрительностш, опасаясь съ ихъ стороны всякихъ попытокъ къ обращению татаръ въ христианство и русскому ихъ обучению. Триста летъ живутъ они вместе съ русскими и подъ русскою властью и не только не русеютъ, какъ друие инородцы, но еще сами развиваютъ съ своей стороны огромное влияние на соседнихъ инородцевъ, обращая ихъ въ магометанство и постепенно отатаривая. Отъ русскихъ они живутъ особнякомъ; многие, особенно женщины, вовсе не знаютъ русскаго языка, даже боятся его, несмотря на то, что не могутъ не нуждаться въ его изучении на каждомъ шагу. Конечно, въ этомъ много виноваты сами русские вследствие своего крайне отталкивающаго отношения къ нимъ, отъ котораго татарина не спасаетъ даже обращение къ христианству. “Татарская лопатка, собака"-самыя частыя клички для татаръ изъ устъ русскаго человека, которыя можно слышать постоянно. Простонародье считаетъ ихъ какими-то погаными существами и скорее дастъ въ своей посуде пищу собаке, чемъ татарину. Отъ этого татары часто являются къ русскимъ на работу съ своей посудой, зная напередъ, что иначе имъ не изъ чего будетъ даже напиться воды. Разумеется, и сами они то же не остаются у русскихъ въ долгу, напримеръ, не считаютъ грехомъ надуть, обокрасть или исколотить ихъ при случае, и то же въ свою очередь зовутъ ихъ собаками, кяфирами (неверными), чукынганами (свиньями) и т. п. Нельзя, впрочемъ, при этомъ упускать изъ внимания и того, что такия отношения сформировались у русскихъ только къ татарамъ; къ другимъ инородцамъ русский относится довольно снисходительно, допуская насчетъ ихъ только добродушныя шуточки и прибауточки. Очевидно, татаринъ ему прямо антипатиченъ. Причинъ этой антипатии можно найти достаточно въ истории всехъ ихъ взаимныхъ отношений; много ихъ и теперь, и едва-ли не главная причина заключается въ самой крепости татарской народности. Татаринъ искренно гордится и своимъ происхождешемъ, и образовашемъ, и моральными качествами, и религией, за которую онъ стоитъ крепко до фанатизма, и всемъ вообще своимъ, презирая русскаго не менее, чемъ тотъ его.
Татарская интелигенция относится къ русскимъ, конечно, нисколько терпимее. Она отлично говоритъ по русски и не стесняется посылать свое молодое поколение учиться въ русскихъ учебныхъ заведенияхъ, мужскихъ и женскихъ гимназияхъ, въ университете. Некоторые молодые люди получаютъ даже заграничное образование, и не въ одномъ Стамбуле или Каире, но и въ Париже. Более широкое образование неизбежно сопровождается ослаблениемъ религиознаго фанатизма и даже самой религиозности поклонниковъ пророка, но это вовее не способствует сближению ихъ съ христианскимъ миросозерцаниемъ и русской народностью. Релипозная рознь съ русскимъ народом съ избыткомъ заменяется у нихъ рознью националистической. Татаринъ неизменно остается татариномъ при всякомъ образовании, преданнымъ своей народности и въ той или другой степени горячимъ сепаратистомъ. Во имя национализма эти интелигенты крепко стоятъ и за свою национальную религию, безъ которой не мыслимы сплоченность и крепость нации. Они усердно участвуютъ въ строении мечетей, въ поддержке при нихъ конфессиональныхъ школъ, развитии религиозной мусульманской литературы, книжной торговли, пропаганды ислама и татаризации соседнихъ инородцевъ, черемисъ, вотяковъ, чувашъ, въ разныхъ петицияхъ и постановленияхъ мусульманскихъ съездовъ въ пользу ислама, объ его автономномъ положении въ Pocciи, объ автономии мусульманской цензуры и печати, о воспрещении деятельности миссионеровъ среди татаръ и свободе мусульманской пропаганды, о прекращении какихъ-то религиозныхъ гонений на мусульманъ и проч.
Въ последние 20-30 летъ въ татарскомъ мире заметно особенно оживленное движение, направленное къ возрождению ислама и крепко приправленное идеями панисламизма. Исламъ собирается съ силами на упорную борьбу съ христианской цивилизацией повсюду, где онъ существуетъ, и началъ везде заботиться объ исправлении недочетовъ своего стариннаго выстоявшагося уклада и развитии своихъ образовательныхъ средствъ. Движение это распространилось и на татарское Поволжье. Старозаветные муллы и учители постепенно заменяются новыми прогрессивнаго и националистическаго направления. Направлеше это заметно проникаетъ даже въ народныя массы. Открываются новыя медресы, въ которыхъ хотя и остается старое конфессиональное образование, но уже восполняется новыми светскими и научными элементими, изучениемъ физики, математики, химии, европейскихъ языковъ. Новыя веяния отражаются и на старыхъ мектебахъ и медресахъ, расширяются ихъ программы до размера русскихъ начальныхъ школъ и вводятся новые лучппе методы преподавания. Но замечательно, что русское влияние на образование во всехъ этихъ школахъ старательно устраняется. Отъ надзора чиновъ министерства народнаго просвещения они ревниво охраняются; русские классы при нихъ не прививаются и не пользуются сочувствиемъ татаръ; правительственная школы среди магометанъ распространяются крайне медленно.
После издания манифеста 17 октября 1905 г. описываемое движение въ среде русскихъ татаръ усилилось въ высшей степени и во время последовавшаго затемъ государстоеннаго разстройства отъ войны и, такъ называемаго, освободительнаго движения успело организоваться до такой степени, что съ нимъ приходится очень серьезно считаться не только православной церкви, но и государству. О какомъ нибудь обрусении татаръ теперь пока не можетъ быть и речи. Христианская миссия въ среде магометанства совершенно парализована. Православной церкви приходится, по крайней мере на время, отказаться отъ всякой наступательной борьбы съ исламомъ и ограничиться борьбой лишь оборонительной, спасая отъ мусульманской пропаганды и отступничества отъ православия хоть то небольшое число своихъ чад, какое она успела приобрести въ течение прежняго долгаго времени, при более благоприятных обстоятельствахъ.
Христианское просвещение очень туго прививалось къ татарамъ и въ прежнее время, гораздо менее, чемъ ко всемъ другимъ инородцамъ въ России, исповедывавшимъ языческия веры. Татарская вера, какъ зовутъ у насъ магометанство, твердо выдерживала все напоры на нее христианской миссии, поступившись русской вере, только самымъ малымъ числомъ своихъ исповедниковъ. Самыми важными эпохами христианской миссии въ среде казанскихъ инородцевъ были: время перваго утверждена между ними русскаго владычества во второй половини XVI в. и затемъ въ XVIII в. время царствования императрицы Елизаветы. Первые святые деятели христианской миссии, знаменитые казанские чудотворцы XVI в., Гурий, Варсонофий и Германъ, оставили после себя целыя селения такъ называемыхъ старокрещеныхъ инородцевъ, въ томъ числи не мало и татарскихъ селений. Исламъ тогда еще не былъ такъ силенъ между татарами, переживавшими еще периодъ двоеверия, борьбы с магометанствомъ старыхъ языческихъ верований. Къ сожалению, дело миссии остановилось тогда только на первоначальномъ обращении этихъ старокрещеныхъ къ христианству; св. казанские чудотворцы, при всехъ своихъ усилияхъ, не успели сообщить этой массе обращенныхъ ими христианскаго просвещения, а преемники ихъ не поддержали ихъ благого начала. Уже въ начале XVIII в. духовное и гражданское правительства снова обратили внимание на инородцевъ, заговорили объ ихъ крещении и, главное, о заведении между ними школъ съ миссионерскимъ характеромъ. Въ 1740-хъ годахъ такия школы действительно были заведены въ Свияжске, Елабуге и Царевококшайске, потомъ въ 1753 г. изъ нихъ возникла большая центральная школа въ самой Казани. Но и теперь не школе привелось стоять на первомъ плане въ решении инородческаго вопроса, а опять-таки только миссии. Въ 1740 г. въ Свияжске, при Богородицкомь монастыре, учреждена была новокрещенская контора, обратившая все свое внимаше на одно крещение инородцевъ въ какъ можно большемъ числе. О томъ же более всего хлопоталъ энергично содействовавший ей казанский apxiepeй, считающийся просветителемъ казанскаго края, Лука Конашевичъ. Благочестивое царствование императрицы Елизаветы, какъ нельзя более, способствовало начавшемуся тогда миссионерами, можно сказать, поголовному крещению инородцевъ. Съ 1741 по 1756 годъ крещено было до 430,000 душъ разныхъ инородцевъ, получившихъ съ техъ поръ название новокрещеныхъ. Татары крестились реже всехъ. Во все это время изъ нихъ окрещено было всего какихъ нибудь 8000, да и те готовы были при первомъ удобномъ случае отпасть отъ церкви и воротиться къ своей прежней татарской вере. Своимъ упорствомъ противъ всехъ усилий миссионеровъ и властей татары навлекли на себя даже настоящее гонение, о бедствияхъ котораго хранятся у нихъ озлобленныя предания даже доселе. Епископъ Лука насильно бралъ ихъ детей въ свои школы, ломалъ ихъ мечети, построилъ две церкви въ ихъ слободе въ Казани и учредилъ въ эти церкви крестные ходы, въ селе Успенскомъ разобралъ остатки уважавшихся татарами булгарскихъ сооружений и изъ развалинъ ихъ устроил церковь, монастырскie погреба и проч. Правительство съ своей стороны, назначая для крещеныхъ разяыя льготы, противъ ислама принимало репрессивныя миры, запрещало строить новыя мечети, ломало некоторыя старыя, отягчало упорныхъ магометан увеличениемъ сборовъ и повинностей и переселениями на другия места. Результатомъ всехъ этихъ меръ было страшное озлобление всей остальной массы татарскаго населения, которое доходило до того, что въ 1756 г. само правительство сочло необходимымъ умерить свою ревность о вере и немедленно перевести епископа Луку въ другую епархию. Волнения, возбужденныя въ инородческомъ мipе, долго не улегались после этого и еще въ 1770-хъ годахъ горько отозвались для русскихъ въ Пугачевщине.
При императрице Екатерине II новокрещенская контора была наконецъ закрыта (въ 1764 г.). Въ то же время, подъ влияниемъ модной тогда идеи о веротерпимости, уничтоженъ былъ сборъ податей съ некрещеныхъ инородцевъ за крещеныхъ, дано самое широкое дозволеше строить татарамъ мечети, а духовенству запрещено вмешиваться въ какия бы то ни было дела объ иноверцахъ и ихъ молитвенныхъ домахъ и посылать къ нимъ проповедниковъ миссионеровъ. Въ последние годы царствования Екатерина устроила для магометанъ даже особыя средоточия для ихъ релипознаго управлетя въ лице двухъ муфиевъ, одного въ Уфе, другого въ Крыму, и такимъ образомъ дала магометанству особую и законную религиозную организацию. Кроме того, въ Петербурге отпечатанъ былъ Коранъ въ количестве 3,000 экземпляровъ для разсылки по губерниямъ, населеннымъ татарами. Христианская миссия между инородцами была окончательно подорвана, а къ концу XVIII в. закрылись и новокрещенския школы,-единственный источникъ для просвещения новокрещеныхъ. Между темъ магометанство оживилось и развило съ своей стороны сильную пропаганду среди обратившихся татаръ, снова привлекая ихъ на свою сторону, и кроме того, среди другихъ инородцевъ, исповедовавшихъ шаманство, киргизовъ и башкиръ. Пошли толки, что само правительство стоитъ за татарскую веру, скоро будетъ само на свой счетъ строитъ татарамъ мечети и что вышелъ указъ, дозволяющий новокрещенымъ снова возращаться въ исламъ. Заведение татарской типографии въ начале XIX столетия окончательно упрочило положение магометанства въ Pocciи, усиливъ его школы и развивъ грамотность въ среде его исповедников. Результаты всего этого не замедлили обнаружиться и обнаружились именно черезъ столько времени, сколько было нужно для того, чтобы подросло молодое поколение, воспитавшееся въ новыхъ школахъ.
Въ 1802 и 1803 гг. начались отпадения крещеныхъ татаръ. Обезпокоенное этимъ правительство стало предпринимать меры къ ихъ христианскому просвещению. Въ 1802 г. вышелъ указъ о переводе на инородческие языки краткихъ катехизисовъ и более нужныхъ молитвъ. Библейское общество затемъ стало распространять на этихъ языкахъ переводы св. писания. Казанский apxieпиcкoпъ Амвросий Протасовъ предлагалъ было перевести на эти языки и богослужебныя книги, но мысль эта тогда не нашла себе сочувствия. При духовно-учебныхъ заведенияхъ въ епархияхъ съ инородческимъ населениемъ стали открывать классы местных инородческихъ языковъ, потому что въ духовенстве, знающем эти языки, была крайняя нужда. Но дело миссии до того уже было запущено, что его долго нельзя было поправить. Въ царствование Александра I и Николая I производилось множество делъ объ отпаденияхъ въ Казанской и соседних eпapxiяхъ, и все больше о татарах. Съ 1827 г. началось первое массовое отпадение крещеныхъ татаръ въ магометанство. Поданы были на Высочайшее имя прошения о возвращении въ исламъ отъ 138 деревень; въ прошенияхъ этихъ татары объясняли, что ихъ предки всегда были мусульманег что они попали въ христианство, неизвестно какъ и когда, но вовсе не обучены христианской вере и нисколько ея не знаютъ, въ подтверждение просьбы ссылались на указъ 1764 года о закрытии новокрещенской конторы, крестившей ихъ насильно. Ссылка эта не оправдывается смысломъ самого указа 1764 г., но хорошо показываетъ, съ какого времени и по какому поводу магометанство начало поднимать голову после ударовъ Елизаветинскаго царствования. За этимъ отпадениемъ крещеныхъ татаръ последовалъ рядъ другихъ. Для ослабления этих отпадений начальство принимало разныа меры, телесныя наказания, ссылки, расторжение браковъ крещеныхъ съ некрещеными, принудительное крещение детей въ отпадавшихъ семьяхъ и проч. Въ 1830 г. въ казанской eпapxiи вновь учрежденыя миссионеры, но безъ всякой пользы. Въ 1847 г. при казанской академии, по Высочайшеву повелению, предпринятъ былъ татарский переводъ священныхъ и богослужебныхъ книгъ, но языкомъ для этихъ переводовъ, равно какъ и для обучешя въ школахъ, былъ принатъ, къ несчастью, языкъ не живой народный, а книжный, понятный только образованнымъ татарам. Самое большое отпадение татаръ произошло въ 1866 г., въ эпоху реформъ Александра II.
При всехъ этих отпаденияхъ везде повторялась одна и та же история: разносился слухъ о некоемъ царскомъ указе, будто бы дозволявшемъ отступничество, подавались о возвращении къ старой вере прошения на Высочайшее имя, а въ ожидании ихъ результатовъ отступники выкидывали взъ домовъ своихъ образа, сбрасывали съ себя пояса, надавали на головы тюбетейки и отправлялись вместо церкви въ мечеть. Начальство принималось судить ихъ, таскало въ консистории для увещания, секло, переселяло въ русския селения, даже ссылало въ Сибирь; но дальше этихъ чисто внешнихъ меръ не простиралось, да и не могло простираться. Местное духовенство оказывалось совершенно не подготовленнымъ къ просвещению татарской паствы, потому что не знало ни ея языка, ни ея старыхъ магометанскихъ верований. Каждый разъ, кавъ въ консистории требовались способные люди для увещания отпавшихъ, въ епархии не находилось ни одного священника, который бы зналъ татарский языкъ и магометанское вероучение. Духовная школа, погрузившись въ изучеше латыни и въ опровержение древнихъ еретиковъ Византийской империи, не сообщала никакого понятия о томъ, что у нея было подъ носомъ, о местныхъ инородческихъ языкахъ и веровашяхъ.
Замечательно, что отпадения обнаружились главнымъ образомъ между татарами новокрещеными, а не старокрещеными. Причина понятна: хотя и те и другие присоединены были къ церкви одинаково внешнимъ только образомъ, но отъ присоединешя последнихъ прошло уже три столетия, что не могло не укрепить въ нихъ по крайней мере привычки числиться христианами. На самомъ деле и ихъ нельзя назвать вполне христианами; это какое-то особое межеумочное, хотя и весьма интересное племя, представляющее въ своихъ убежденияхъ и привычкахъ какую-то смесь христианства съ магометанствомъ и язычествомъ и стоющее специалънаго изучения этнографовъ и историковъ. Ихъ остается теперь очень немного. Это остатки татаръ древняго времени, когда татарский народъ, принявъ магометанство, не разстался еще и съ старыми языческими верованиями и переживалъ свой периодъ двоеверия. Христианство, въ которое они были крещены казанскими чудотворцами, составило между ними третью веру, надобно сказать, самую слабую. Эту смесь трехъ веръ они и сохранили, какъ любопытный памятникъ старины, по некоторымъ глухимъ местамъ почти целикомъ дотянувшей до насъ свое существоваше еще отъ XVI в., и какъ печальное свидетельство слабости на нихъ русскаго влияния.
Христианство привилось къ старокрещенымъ только въ очень слабой степени. Личность Спасителя известна имъ изъ однихъ магометанскихъ источниковъ, какъ личность одного изъ пророковъ. Догматы о Его божестве, о Троице, о воплощении, подъ влияниемъ магометанскаго монотеизма, положительно ими отвергаются и служатъ постояннымъ соблазномъ относительно христианства, равно какъ христианское иконопочитание, отождествляемое ими съ языческимъ идолопоклонствомъ. Въ то же время они во всей силе исповедуютъ символъ ислама: „Нетъ Бога, кроме Бога; Магометъ пророкъ Его". Только некоторые, более близкие къ христианству, считаютъ Магомета просто святымъ. Почитание татарскихъ святыхъ развито у нихъ почти въ одинаковой степени, какъ и между коренными мусульманами. Верования касательно будущей жизни и загробнаго суда остались тоже чисто магометанския. Множество кораническихъ легендъ о пророкахъ Адаме, Аврааме, Иосифе, Моисее и проч. и о самомъ Maгoмeте, его нравственныхъ качествахъ, пророчествахъ и чудесахъ составляютъ такую же распространенную между старокрещеными массу религиозныхъ знаний, какую для русскаго простонародья составляютъ апокрифическия легенды, созданныя на библейской основе что прямо показываетъ, что коренымъ источникомъ религиознаго миросозерцания для нихъ служила не Библия, а именно Коранъ. Къ обрядамъ церкви старокрещеный равнодушенъ: въ церковь не ходитъ, а если когда и явится въ нее, то не молится; домашней молитвы тоже не совершаете, разве въ присутствии русскихъ, а если и молится иногда, то по-татарски, поднимая руки кверху и читая татарския молитвы, что называется у нихъ „творить аминь"; передъ началомъ дела или предъ приемомъ пищи, вместо „Господи помилуй", говоритъ „бисмилля"; постовъ не соблюдаетъ ни татарскихъ, ни русскихъ; исповедь и причастие принимаются только по необходимости, передъ свадьбой да передъ смертью. Результатомъ этого колебательнаго состояния между разными верами необходимо долженъ былъ явиться у старокрещеныхъ религиозный индифферентизмъ; между ними постоянно можно слышать известное разсуждеше, что и ту и эту веру Богъ далъ, что всякий по своей вере и спасается, и что даже еще неизвестно, которая вера лучше.
Вследтвие крайней слабости русскаго влияния на татаръ, магометанство оказалось гораздо сильнее въ деле истребления остатковъ язычества, чемъ христианство, отъ того они составляютъ теперь почти исключительную принадлежность однихъ старокрещеныхъ. Сильнее христианскаго влияние его оказалось и вообще на образование татаръ. Въ то время, какъ магометанство заводило повсюду свои школы, всех почти своихъ исповедниковъ выучило читать книги, дало чрезъ это сильную опору для национальной религии и истребляло старыя суеверия, крещеные татары но крайней мере до конца 1860-хъ годовъ, до распространения между ними школъ братства св. Гурия, оставались въ самомъ темномъ невежестве, не имея у себя ни школъ, ни учителей. Если некоторые изъ нихъ и принимались учиться, напримеръ, для лучшаго ведения торговыхъ делъ, то обращались за этимъ прямо въ татарския школы, къ мулламъ, где и теряли последние проблески христианства. Православное духовенство, съ своей стороны, никакъ не могло конкурировать съ муллами, потому что это были учителя чисто народные, а оно не владело даже татарскимъ языкомъ. Отъ русскаго населения и подавно нельзя было ожидать какого-нибудь религиознаго влiянiя; разве только иногда какой-нибудь раскольнический ревнитель вздумаетъ потолковать съ татариномъ о двуперстии или седми просфорахъ на литургии, но это, разумеется, очень мало просвещало старокрещенаго человека, не имевшаго ровно никакого интереса къ непонятному для него христианскому богослужению. Къ тому же русские сами оттолкнули отъ себя своихъ татарскихъ единоверцевъ, относясь къ нимъ съ такимъ же национальнымъ омерзениемъ, какъ и къ некрещенымъ татарамъ. Замечательно, что браки между русскими и крещеными татарами и теперь еще довольно редки и считаются даже унизительными для русскихъ, какъ для парней, такъ и для девицъ. Очень естественно, что крещеные постоянно должны были тяготеть не к русскимъ, а к своимъ некрещенымъ единоплеменникамъ, искать себе нравственной нищи не въ христианстве, а въ незабытомъ ими исламе. Понятно, какъ сильно должна была действовать на нихъ магометанская пропаганда, надобно сказать - очень энергичная и обладающая большими средствами въ родномъ языке, во множестве муллъ, мечетей и школ.
Осле издания манифеста о свободе совести 17 октября 1905 года въ крещено-татарскомъ населении начался новый периодъ отступничества отъ церкви. Татарская пропаганда ислама усилилась до крайняго напряжения, хотя это и отрицаютъ татарския газеты, представляя магометанство религией самой миролюбивой и отвращающейся отъ всякаго прозелитизма, не то, что православие, всегда жестоко преследовавшее правоверныхъ. Требуя чрезъ своихъ заправилъ недопущения въ свои селения православныхъ миссионеровъ, которые и сами не зяглядываютъ туда из-за серьезныхъ опасений даже за самую свою жизнь („секимъ башка"), магометанство насылаетъ на крещенския и языческия инородческия селенния толпы своихъ муллъ, шакирдовъ и простыхъ ревнителей - проповедниковъ ислама, которые шныряютъ здесь по роднымъ и знакомымъ домамъ и базарамъ, употребляя всякия средства для склонения населения въ магометанство, клеветы на русскую веру, обманныя уверения съ ссылками на царский манифестъ, что царь приказалъ всехъ инородцевъ приводить въ магометанство и самъ скоро перейдетъ въ него, что въ России будутъ только две веры - русская и татарская, что кто не хочетъ быть въ русской вере, такъ скорее бы переходилъ въ магометанство, а то скоро насильно крестить будутъ и проч. Более богатые и влиятельные магометане и отступники привлекаютъ крещеныхъ къ отступничеству лаской, материалъными выгодами и помощью. Набравъ въ крещенскомъ селении десятка два-три соблазненныхъ, спешатъ поскорее устроить въ немъ мечеть и школу, хотя бы прямо противъ закона и вопреки желанию местнаго крещенскаго населения, составляющаго большинство жителей. Где большинство и сила на стороне отступниковъ, твердымъ въ православии обывателямъ житья нетъ отъ всяческихъ обидъ, насмешекъ, притеснений, придирокъ и проч., такъ что, покрепившись, сколько хватаетъ терпения, они поневоле и сами переходятъ въ исламъ. Крестившимся вновь татарамъ уже и вовсе нельзя оставаться въ татарскихъ или отступническихъ селенияхъ, изъ-за опасения за самую жизнь, и приходится куда нибудь переселяться. Пропаганда ислама въ последнее время принимаетъ слишкомъ уже смелый и даже насильственный характеръ.
Делаетъ свое пропагаторское дело и мусульманская литература, оживившаяся и тоже чрезвычайно осмелевшая после манифеста 1905 года о свободе совести. Въ семи казанскихъ татарскихъ газетахъ и въ десяткахъ тысячъ книгъ и брошюръ, издаваемыхъ въ Казани, вероисповедный вопросъ, похвалы исламу, преувеличенныя известия объ его успехахъ и порицания христианству занимаютъ очень большое место. Издания эти продаются по самой дешевой цене на всехъ сельскихъ базарахъ и въ татарскихъ книжныхъ лавкахъ, где бываютъ инородцы. Замечательно, что религиозныхъ книгъ и брошюръ на инородческихъ языкахъ русскаго издания ни на одномъ такомъ деревенскомъ базаре найти нельзя. Важнымъ недостаткомъ книжной пропаганды ислама было то, что татарския издания печатались исключительно однимъ арабскимъ алфавитомъ, котораго крещеные татары и др. инородцы не знаютъ; печатать свои книги более распространеннымъ русскимъ алфавитомъ татары считали даже грехомъ. Теперь этотъ грехъ они решились принять на свою душу и стали печатать нужныя для пропаганды книги или вместе съ русскимъ переводомъ или однимъ русскимъ шрифтомъ. Издания такого рода выпускаются ими очевидно для назидания крещеныхъ, знающихъ только русскую азбуку. Въ 1906 г. изъ казанской типографии братьевъ Каримовыхъ выпущена была замечательная брошюра на татарскомъ языке съ русской транскрипщей „Ислямъ дени” (Вероучеше ислама); она разобрана свящ. С. Багинымъ (миссионеромъ) въ Правосл. Собеседнике 1909 г.
На заглавномъ листе говорится, что брошюра эта напечатана на основании Высочайшаго манифеста о свободе веры отъ 17 окт. 1905 года. Первые листы заключаютъ въ себе убедительное воззвание къ крещенымъ татарамъ о возвращении въ прежнюю родную веру ихъ отцовъ и дедовъ. „Эта книга для старинныхъ сродниковъ нашихъ, въ прежнее время силою выведенныхъ изъ вероучешя ислама, о возлюбленной вере которыхъ говоритъ эта книга. Этимъ сродникамъ нашимъ не дали возможности жить въ исламе: силою гнали въ церковь, силою ставили въ ихъ домахъ иконы, силою заставляли праздновать пасху, въ праздникъ красныхъ яицъ попы силою входили въ ихъ домы" и т. д. Описывается, какия насилия они претерпевали, какимъ мучениямъ, - плетямъ, ссылке въ Сибирь, на каторгу, они подвергались за то, что и после перечисления своего въ хрисианство не забывали вероучешя ислама и оставались ему верными. Въ день всеобщего суда они выступятъ съ светлыми лицами впереди всехъ мусульманъ и самихъ пророковъ. Спросятъ народы: „что это за мусульмане съ светлыми лицами". Тогда ангелы ответятъ: „Они въ мipe за веру перенесли великия притеснения" и проч. Затемъ, на случай возвращения крещеныхъ въ свою народную старую веру, даются наставления о томъ, какъ имъ поступать при постройке себе мечети и школы, о приглашении шакирда для научения вере, муллы и т. п. Содержание брошюры состоитъ въ изложении вероучения и обрядовъ ислама. Между крещеными, какъ и следовало ожидать, она получила широкое распространение, хотя и содержится лодъ болыпимъ секретомъ. Въ той же типографии и очевидно съ тою же целью пропаганды ислама на русскомъ и татарскомъ языке напечатаны манифестъ 17 окт. 1905 г. и положешя комитета министровъ 17 апреля 1905 г, и совсемъ готовыя формы прошений на имя губернатора о переходе въ исламъ, въ которыхъ просителямъ остается вписать только свои имена.
Среди татарскаго населения доселе держится еще память о прежнемъ величии татарскаго царства и вера въ его будущее возстановлеше. Boзcтaнoвлeнiя этого оно ждетъ отъ содействия султана, который пользуется у него благогов"Бйнымъ уважениемъ, какъ единый царь правоверныхъ во всемъ мipе. Мусульманския симпатии тянутъ татаръ не къ Питеру или Москве, а къ Мекке, Каиру и Стамбулу, -этимъ священнымъ городамъ ислама. Объ нихъ ходятъ разныя чудесныя легенды, какъ у нашего простонародья о св. местахъ. Со взятиемъ кяпирами Стамбула поверья связываютъ кончину мира. Турки въ воображении татарскаго простонародья до личнаго его знакомства съ ними, когда ихъ проводили въ минувшую войну 1877 года чрезъ Казанскую губернию пленниками, представлялись въ виде ангеловъ исполинскихъ размеровъ, какъ рисуетъ ангеловъ Коранъ. Пленниковъ, несмотря на ихъ обыкновенный чедовеческий образъ, по татарскимъ деревнямъ все-таки встречали съ необыкновеннымъ энтузиазмомъ, какъ подобаетъ встречать старшихъ братьевъ по исламу.
Въ крымскую войну татары, какъ известно, проявили очень неприятную холодность къ своему отечеству. Рекруты ихъ, при содействии богачей, бегали отъ военной службы въ такомъ большомъ числе, что, напримеръ, по одному Мамадышскому уезду насчитано было до 200 беглыхъ. Вообще татары говорили тогда, что сражаться противъ единоверныхъ турокъ имъ запрещаетъ совесть. По всему казанскому краю распространилась тогда уверенность, что скоро явится султанъ и освободитъ ихъ отъ власти русскихъ. По заключении мира, когда крымские татары стали переселяться въ Турцию, несколько семействъ изъ казанскихъ татаръ тоже изъявили желание последовать ихъ примеру. Черезъ 20 летъ те же явления повторились и въ течение войны 1877 г. Русскимъ крестьянамъ и священникамъ по местамъ приходилось слышать весьма откровенныя похвальбы и предостережешя со стороны татаръ, что скороде „султанъ придетъ, русскихъ кунчать станетъ". Людей, пришедшихся имъ по душе, они успокоивали: „ты хорошъ человекъ, - мы тебя тихонько резать будемъ". Слышно было и о случаяхъ измены татарскихъ солдатъ въ армии. Въ татарскихъ домахъ везде можно было встретить портреты султана и его генераловъ. Въ продолжение затянувшихся переговоровъ о мире после войны по татарскимъ деревнямъ распространялись упорные слухи, что султанъ требовалъ отъ царя отдать ему всехъ мусульманъ-татаръ, а царь, чтобы уклониться отъ этого требования, распорядился поскорее крестить всехъ татаръ: „потомъ молъ скажу султану, что это не ваши, а наши люди". Слухи эти имели не маловажное значение въ последовавшемъ затемъ татарскомъ волнении въ разныхъ местахъ Казанской, Симбирской и Самарской губерний.
Какъ на грехъ, къ этому времени подоспели некоторыя распоряжения местной духовной и гражданской администрации, которыя, помимо воли самихъ властей, подтверждали эти слухи въ глазахъ подозрительныхъ и возбужденныхъ уже татаръ. Самарское епархиальное начальство распорядилось произвести более правильную приписку крещеныхъ татаръ по приходамъ; это невинное распоряжение некрещеные приняли на свой счетъ, такъ какъ мнопе изъ нихъ живутъ вместе съ крещеными, и заволновались, думая, что ихъ хотятъ насильно присоединять къ церкви. Въ то же время казанская администрация разослала по сельскимъ полицейскимъ властямъ циркуляры съ приказами о наблюдении, между прочимъ, чистоты около церквей, о мерахъ предосторожности противъ пожаровъ, повешении на высокихъ зданияхъ набатныхъ колоколовъ и т. д. Правила эти татары тоже растолковали въ смысле своихъ упрямыхъ подозрений, такъ какъ русския селения въ циркуляре не были отделены особой оговоркой отъ татарскихъ мусульманскихъ; заговорили о томъ, что ихъ хотятъ заставить вешать на мечетяхъ колокола и заботиться о церквахъ, иначе сказать, насильно крестить. Самое слово- циркуляръ переводили по своему: церкви (ляръ-окончание множественнаго числа), затемъ, не слушая самой бумаги, по одному ея названию уверялись, что дело идетъ въ ней действительно о церквахъ. Волнение было прекращено обычными мерами и очень скоро, но оно сильно и надолго повредило русскому делу во всехъ взволнованныхъ местностяхъ.
Такое же волнение по всему татарскому миру возбудила въ 1897 г. общая перепись населения империи, встретившая сильное пpoтиводествie среди татаръ и породившая разныя нелепыя подозрения касательно религиозныхъ насилий со стороны правительства. Было и еще несколько татарскихъ волнений въ разное время, въ разныхъ местностяхъ и по разнымъ случаямъ (наприм. изъ-за введения въ татарския школы русскаго языка) менее общаго характера.
Непрерывно продолжалось и то общее тяготение мусульманъ къ Стамбулу и султану турецкому, какое замечалось во время нашихъ прежнихъ войнъ съ Турцией. Въ мирное время оно не могло обнаруживаться съ такою откровенностью, какъ тогда, но въ татарскомъ народе и въ среде отатарившихся инородцевъ не переставали ходить безпокойные толки о силе Турции и ея значении для правоверныхъ. По татарскимъ газетамъ, чтение которыхъ значительно распространено даже среди татарскаго простонародья, татары съ болыпимъ интересомъ следили и следятъ за всеми событиями, совершающимися въ Турции и Персии. Особенно большую сенсацию произвело между ними известие о сосредоточении въ 1907 г. турецкихъ войскъ на Кавказской границе. Въ татарскихъ селенияхъ и селенияхъ отатаренныхъ инородцевъ и теперь ходятъ слухи, что турки скоро победятъ русскихъ и завоюют Poccию, после чего заставятъ всехъ принимать магометанскую виру. По другимъ слухамъ, сами татары скоро отделятся отъ России и будутъ выбирать себе царя.
Усилившееся въ последнее время паломничество молодыхъ татаръ въ Стамбулъ за наукой и ближайшее знакомство ихъ съ Турцией подействовали на нихъ далеко не въ пользу Турции и султана. Они воочию увидели здесь явные признаки разложения Турецкой империи и упадокъ силы султана и убедились въ томъ, что онъ никакъ не можетъ сделаться какимъ-нибудь общимъ панисламистскимъ падишахомъ. Къ этому присоединилось еще близкое знакомство ихъ съ младотурками, къ которымъ они охотно присоединялись партийнымъ образомъ. Самая наука Стамбула оказалась далеко ниже науки Каира съ ея европейскими знаниями и светскимъ направлениемъ. Въ последнее время молодежь и стала направляться больше въ Каиръ, чемъ въ Стамбулъ. По возвращении оттуда эти молодые люди стали распространять новую науку и дома; учебныя заведения новаго типа въ Казани привлекаютъ теперь массу учениковъ,-видно, что они пришлись по душе молодому татарскому поколению. Новое дижение не противъ ислама, какъ необходимаго националистическаго элемента жизни, но оно, конечно, должно значительно ослаблять старое узко-религиозное направление этой жизни. Старое, отживающее поколение татар съ его фанатичными муллами и старометодными медресами заметно отстаетъ и стушевывается предъ новыми требованиями века. Отстаетъ отъ новаго течения жизни и самый панисламизмъ въ его первоначальной форме вместе съ своимъ инициаторомъ и вождемъ Гаспринскимъ; его идеалъ объединения всехъ мусульманъ около Стамбула и общаго падишаха начинаетъ заменяться у новаго поколения другими, более либеральными идеалами.
Новые люди почти поголовно крайняго леваго направления политическихъ взглядовъ. Какъ и панисламисты, они крепко стоятъ за самостоятельность мусульманской национальности и за всемирное братское единение всехъ ея племенъ, но уже не около единаго падишаха и подъ единой государственной властью, а при посредстве лишь одной религии и единой мусульманской культуры и въ форме свободной федерации этихъ родственныхъ племенъ, какъ особыхъ государственныхъ единицъ, съ сохранениемъ за каждой изъ нихъ полной самостоятельности и всяческихъ свободъ. Какъ подобное движение должно отозваться на жизни государств, среди которыхъ живутъ мусульмане въ подданстве, ограничатся ли они однимъ стремлениемъ къ приобретению ceбе лишь известной степени автономии, или же идеальная пока ихъ федерация, постепенно развиваясь и окрепнувъ, проявит рядъ активныхъ выступлений къ приобретению полной государственной самостоятельности для своихъ членовъ, угадать напередъ не возможно. Но предусмотрительная политика Англии давно уже зорко присматривается какъ къ старому, такъ и новому движению мусульманъ у себя въ Индии.
И. Г. Максимов
I. Введение
О происхождении наших казанских татар существует ряд противоречивых теорий, из которых пока ни одна не может претендовать на достоверность. По первой из них, причем самой, видимо, старой, казанские татары являются потомками татаро-монголов, по другой - их предками являются волжско-камские булгары, по третьей – они потомки кипчаков из Золотой Орды, перекочевавших в Поволжье, а по четвертой, пока самой последней, кажется, – казанские татары суть потомки тюрко-язычных племен, появившихся в Поволжье и Приуралье в VII-VIII веках и образовавших в пределах Волжско-Камской Булгарии народность казанских татар. Автор этой последней гипотезы заведующий археологическим отделом Казанского института им. Г. Ибрагимова А. Халиков, хотя обосновано и отклоняет первые три теории, но и про свою работу все же пишет, что она является лишь попыткой суммировать новые данные о происхождении татар Поволжья и положить начало дальнейшему исследованию в этой области. Нам кажется, что причиной таких затруднений при решении вопроса о происхождении казанских татар является то, что ищут их предков не там, где сейчас обитают их потомки, т.е. не в Татарской республике, а, кроме того, относят возникновение казанских татар не к той эпохе, когда это имело место, а во всех случаях к более древним временам.
II. Теория татаро-монгольского происхождения казанских татар
По этой теории казанские татары являются потомками татаро-монголов, покоривших в первой половине ХIII века многие страны и оставивших у русского народа печальную память о “татарском иге”. В этом же русские люди были уверены, когда московское войско шло в поход, закончившийся присоединением Казани к Москве в 1552 году. Вот что читаем в “Cказании князя Курбского о покорении Казани”: “И абие, за помощию Божьей, сопротив сопостатав возмогоша воинство христианское. И против яких сопостатов? Так великого и грозного Измаильтеского языка, от негож некогда и вселенная трепетала, и не только трепетала, но и опустошена была” , т.е. воинство христианское выступило против народа, перед которым трепетала вселенная и не только трепетала, но которым была и опустошена.
Эта теория, основанная лишь на одинаковости названия древнего народа и современного, имела своих сторонников, но ее ошибочность полностью доказывают результаты разносторонних научных исследований, которые абсолютно не подтверждают какую-либо связь казанских татар с татаро-монголами. Эта гипотеза, возможио, кое-где еще сохраняется, как обывательская точка зрения лиц, кое-что знающих из литературы о “татарах” стародавних времен и которым также известно, что и теперь существуют, например, казанские татары.
III. Теория кипчако-половецкого происхождения казанских татар
Имеется группа советских ученых (М.Н.Тихомиров, М.Г.Сафаргалиев, Ш.Ф.Мухамедьяров), которые, исходя из того, что татарский язык входит в так называемую кипчакскую группу тюркских языков, считают казанских татар потомками кипчако-половецких племен, которые в ХIII и ХIV веках составляли основную массу населения Золотой Орды. По мнению этих ученых, кипчакские племена после монгольского нашествия, особенно после распада Золотой Орды, переселялись на берега Камы и Волги, где с остатками Волжской Булгарии составили основу казанских татар.
Эта теория, исходя только из общности языка, опровергается археологическими и антропологическими материалами, которые не подтверждают каких-либо значительных изменений ни в культуре, ни в этническом составе населения Казанского ханства по сравнению с населением и культурой местного края золотоордынского периода.
IV . Теория происхождения казанских татар от волжско-камских булгар
Довольно продолжительное время шла полемика между сторонниками происхождения от волжско-камских булгар казанских татар или чувашей. Спор разрешился в пользу последних, и в отношении казанских татар этот вопрос теперь окончательно отпал. При решении этого вопроса основную роль сыграло то обстоятельство, что татарский язык настолько отличается от древнебулгарского, что трудно отождествлять предков татар с волжско-камскими булгарами. В то же время, “если сравнить язык булгарских надгробий с нынешним чувашским наречием, то разница между обоими оказывается весьма несущественной”, или же: “памятники языка булгар ХIII века ближе всего объясняются из современного чувашского языка.”
V. «Археологическая» теория происхождения казанских татар
В весьма солидном труде по истории казанских татар читаем:“Основными предками татар Среднего Поволжья и Приуралья явились многочисленные кочевые и полукочевые, в большинстве тюрко-язычные племена, которые приблизительно с IV в. н.э. стали проникать с юго-востока и юга в лесостепную часть от Урала до верховьев реки Оки”... Согласно уточняющей приведенное положение теории, предложенной заведующим сектором археологии Казанского института языка, литературы и истории Академии наук СССР А.Халиковым, предками современных казанских татар, а также башкир надо считать тюрко-язычные племена, вторгшиеся в VI-VIII веках в Поволжье и Приуралье, говоривших на языке огузо-кипчакского типа.
По мнению автора, и основное население Волжской Булгарии еще в домонгольский период говорило, вероятно , на языке близком к кипчако-огузской группе тюркских языков, родственном языку татар Поволжья и башкир. Есть основание полагать, утверждает он, что в Волжской Булгарии, еще в домонгольский период, на основе слияния тюрко-язычных племен, ассимиляции ими части местного финско-угорского населения шел процесс сложения этнокультурных компонентов поволжских татар. Автор заключает, что не будет большой ошибкой считать, что в этот период оформились основы языка, культуры и антропологического облика казанских татар, включая принятие ими в Х-ХI веках мусульманской религии.
Спасаясь от монгольского нашествия и набегов из Золотой Орды, эти предки казанских татар будто бы перебрались из Закамья и осели на берегах Казанки и Меши. В период Казанского ханства окончательно оформляются из них основные группы поволжских татар: казанские татары и мишари, а после присоединения края к Русскому государству, в результате будто бы насильственной христианизации, часть татар выделяется в группу кряшен.
Рассмотрим слабые места этой теории. Есть точка зрения, что в Поволжье обитали тюрко-язычные племена с “татарским” и “чувашским” языком с незапамятных времен. Академик С.Е.Малов, например, говорит: “В настоящее время на территории Поволжья живут два тюркских народа: чуваши и татары… Эти два языка очень разнородны и не схожи… несмотря на то, что эти языки одной тюркской системы… Я думаю, что эти две языковые стихии были здесь очень давно, за несколько столетий до новой эры и почти в таком именно виде, как теперь. Если бы теперешние татары встретили предполагаемого “древнего татарина”, жителя V века до н.э., то они вполне бы с ним объяснились. Точно так же и чуваши”.
Таким образом, не обязательно относить только к VI-VII векам появление в Поволжье тюркских племен кипчакской (татарской) языковой группы.
Будем считать бесспорно установленным булгаро-чувашское тождество и согласимся с мнением, что древние волжские булгары были известны под этим названием только у других народов, сами же называли себя чувашами. Таким образом, чувашский язык был языком булгар, языком не только разговорным, но и письменным, счетоводным. В подтверждение имеется и такое высказывание: “Чувашский язык есть чисто тюркское наречие, с примесью арабских, персидских и русских и почти без всякой примеси слов финских”, ...“в языке видно влияние образованных наций ”.
Итак, в древней Волжской Булгарии, просуществовавшей исторический отрезок времени, равный примерно пяти столетиям, государственным языком был чувашский, и основную часть населения составляли, скорее всего, предки современных чувашей, а не тюркско-язычные племена кипчакской языковой группы, как утверждает автор теории. Не было каких-либо объективных причин и к слиянию указанных племен в самобытную народность с признаками, характерными впоследствии для поволжских татар, т.е. к возникновению в те отдаленные времена будто бы их предков.
Благодаря многонациональности Булгарского государства и равенства всех племен перед властью, тюрко-язычные племена обеих языковых групп в этом случае должны были бы состоять в очень тесных взаимоотношениях друг с другом, учитывая очень большое сходство языков, а отсюда легкость общения. Скорее всего, должна была происходить в тех условиях ассимиляция племен кипчакской языковой группы в старо-чувашском народе, а не слияние их между собой и обособление как отдельной народности со специфичными признаками, причем в языковом, культурном и антропологическом смысле, совпадающими с признаками современных поволжских татар.
Теперь несколько слов о принятии будто бы далекими предками казанских татар в Х-ХI веках мусульманской религии. Ту или другую новую религию, как правило, принимали не народы, а их правители по политическим соображениям. Иногда требовалось очень много времени, чтобы отучить народ от старых обычаев и верований и сделать его последователем новой веры. Так, видимо, было и в Волжской Булгарии с мусульманством, которое было религией правящей верхушки, а простой народ продолжал жить по своим старым верованиям, возможно, до того времени, когда стихия монгольского нашествия, а впоследствии набеги золотоордынских татар, не вынудили оставшихся в живых бежать из Закамья на северный берег реки, независимо от племен и языка.
Автор теории только вскользь упоминает о таком важном для казанских татар историческом событии, как возникновение Казанского ханства. Он пишет: “Здесь в ХIII-ХIV веках образуется Казанское княжество, переросшее в ХV веке в Казанское ханство”. Как будто второе есть только простое развитие первого, без всяких качественных изменений. В действительности Казанское княжество было булгарское, с булгарскими же князьями, а Казанское ханство - татарское, с татарским ханом во главе.
Казанское ханство было создано бывшим ханом Золотой Орды Улу Магометом, прибывшим на левобережье Волги в 1438 году во главе 3000 своих воинов татар и покорившим местные племена. В русских летописях есть за 1412 год, например, такая запись: “Даниил Борисович за год до того с дружиной князей болгарских разбил в Лыскове брата Васильева, Петра Дмитриевича, а Всеволод Данилович с казанским царевичем Талычем ограбил Владимир”. С 1445 года казанским ханом стал сын Улу Магомета Мамутяк, злодейски убив отца и брата, что в те времена было обычным явлением при дворцовых переворотах. Летописец пишет: “Тое же осени царь Мамутяк, Улу Мухамедов сын, взял город Казань и вотчиче Казанского, князя Лебея убил, а сам сел в Казани царствовать”. Так же: “В 1446 году 700 татар мамутяковой дружины осаждали Устюг и взяли откуп с города мехами, но, возвращаясь, потонули в Ветлуге”.
В первом случае булгарские, т.е. чувашские князья и булгарский, т.е. чувашский казанский царевич, а во втором – 700 татар мамутяковой дружины. Было булгарское, т.е. чувашское, Казанское княжество, стало татарское Казанское ханство.
Какое значение имело указанное событие для населения местного края, как шел исторический процесс после этого, какие изменения произошли в этническом и социальном составе края в период Казанского ханства, а также после присоединения Казани к Москве, – на все эти вопросы в предлагаемой теории нет ответа. Не ясно так же, как татары-мишары оказались в местах своего обитания, при общем происхождении с казанскими татарами. Уж очень элементарно дано объяснение возникновению татар-кряшен “в результате насильственной христианизации”, не приводя ни одного исторического примера. Почему же большинство казанских татар, несмотря на насилие, сумели сохранить себя мусульманами, а сравнительно небольшая часть поддалась насилию и приняла христианство. Причину сказанного в какой-то мере надо искать, может быть, и в том, что, как указывает сам автор статьи, до 52 процентов кряшен принадлежат, по данным антропологии, к европеоидному типу, а среди казанских татар таких только 25 процентов. Может быть, это объясняется какой-то разницей в происхождении между казанскими татарами и кряшенами, из чего вытекает также и различное поведение их при “насильственной” христианизации, если это действительно было в ХVI и ХVII веках, что очень сомнительно. Надо согласиться с автором этой теории А.Халиковым, что его статья является только попыткой суммировать новые данные, позволяющие вновь поднять вопрос происхождения казанских татар, причем, надо сказать, попыткой неудачной.
VI. «Чувашская» теория происхождения казанских татар
Большинство историков и этнографов так же, как и авторы рассмотренных выше четырех теорий, ищут предков казанских татар не там, где этот народ проживает в настоящее время, а в далеких оттуда местах. Точно так же возникновение их и оформление, как самобытной народности, относят не к той исторической эпохе, когда это имело место, а к более древним временам. Поэтому предлагаемые теории происхождения казанских татар оказываются или ошибочными, или малоубедительными. В действительности же есть полное основание считать, что колыбелью казанских татар является их настоящая родина, т.е. область Татарской республики на левобережье Волги между Казанкой и Камой.
Есть убедительные доводы в пользу также того, что казанские татары возникли, оформились как самобытная народность и размножились за исторический период, продолжительность которого охватывает эпоху от основания Казанского татарского царства бывшим ханом Золотой Орды Улу Магометом в 1438 году вплоть до революции 1917 года. Причем предками их были не пришлые “татары”, а местные народности: чуваши (они же волжские булгары), удмурты, марийцы, и, возможно также, не сохранившиеся до настоящего времени, но обитавшие в тех краях, представители и других племен, включая говоривших на языке, близком к языку казанских татар.
Все эти народности и племена, видимо, обитали в тех лесистых краях с незапамятных исторических времен, а частично, возможно, также переселились из Закамья, после нашествия татаро-монголов и разгрома Волжской Булгарии. По характеру и уровню культуры, а также образу жизни, эта разноплеменная народная масса до возникновения Казанского ханства, во всяком случае, мало отличалась друг от друга. Точно так же и религии у них были схожие и состояли в почитании различных духов и священных рощ-киреметей - мест молений с жертвоприношениями. В этом убеждает нас то обстоятельство, что вплоть до революции 1917 года сохранились в той же Татарской республике, например, около с. Кукмор, селения удмуртов и марийцев, которых не коснулись ни христианство, ни мусульманство, где до последнего времени люди жили по древним обычаям своих племен.
Кроме того, в Апастовском районе Татарской же республики, на стыке с Чувашской АССР, есть девять кряшенских селений и в их числе д. Суринское и д. Старое Тябердино, где часть жителей еще до революции 1917 года была “некрещеными” кряшенами, дожив таким образом до революции вне как христианской, так и мусульманской религий. Да и принявшие христианство чуваши, марийцы, удмурты и кряшены числились в нем только формально, а продолжали жить по древней старине до последнего времени.
Попутно отметим, что существование почти в наше время “некрещеных” кряшен ставит под сомнение очень распространенную точку зрения, что кряшены возникли в результате насильственной христианизации татар-мусульман.
Приведенные выше соображения позволяют сделать предположение, что в Булгарском государстве, Золотой Орде и в значительной степени Казанском ханстве мусульманство было религией правящих классов и привилегированных сословий, а простой народ, или большая часть его - чуваши, марийцы, удмурты и прочие - жил по старинным дедовским обычаям.
Теперь посмотрим, как при тех исторических условиях могла возникнуть и размножиться народность казанских татар, какими мы их знаем в конце XIX и начале XX веков.
В середине ХV века, как уже упоминалось, на левом берегу Волги появился свергнутый с трона и сбежавший из Золотой Орды хан Улу Магомет со сравнительно небольшим отрядом своих татар. Он покорил и подчинил себе местное чувашское племя и создал феодально-крепостническое Казанское ханство, в котором привилегированным сословием были победители, мусульмане-татары, а крепостным простонародьем - покоренные чуваши. В одной дореволюционной исторической работе по данному же вопросу читаем вот что: “Образовалось аристократическое Казанское царство, в котором военное сословие состояло из татар, торговое – из булгар, земледельческое же – из чувашей-сувар. Власть царева распространилась на инородцев края, которые начали переходить в магометанство”, иными словами, отатариваться. Очень это правдоподобно и конкретно.
В последнем издании Большой Советской Энциклопедии более подробно о внутреннем устройстве государства в окончательно оформившемся периоде его читаем следующее:“Казанское ханство, феодальное государство в Ср. Поволжье (1438-1552 г.), образовавшееся в результате распада Золотой Орды на территории Волжско-Камской Булгарии. Основателем династии Казанских ханов был Улу Мухаммед (правил с 1438-45 гг.). Высшая государственная власть принадлежала хану, но направлялась советом крупных феодалов (диваном). Верхушку феодальной знати составляли карачи, представители четырех знатнейших родов. Далее шли султаны, эмиры, ниже их - мурзы, уланы и воины. Большую роль играло мусульманское духовенство, владевшее обширными вакуфными землями. Основная масса населения состояла из “черных людей”: свободных крестьян, плативших ясак и другие подати государству, феодально-зависимых крестьян, крепостных из военнопленных и рабов”.
Татарские дворяне (эмиры, беки, мурзы и прочие) едва ли были очень милостивы к своему крепостному люду, к тому же иноплеменному и иноверному. Добровольно или же преследуя цели, связанные с какой-то выгодой, но со временем простой народ начал перенимать от привилегированного сословия его религию, что было связано с отказом от своей национальной самобытности и с полным изменением быта и образа жизни, согласно требованию новой “татарской” веры – ислама. Этот переход чувашей в магометанство был началом формирования народности казанских татар.
Возникшее на Волге новое государство просуществовало всего только сто лет, в течение которых почти не прекращались набеги на окраины Московского государства. Во внутренней государственной жизни происходили частые дворцовые перевороты и на ханском троне оказывались ставленники то Турции (Крым), то Москвы, то Ногайской Орды и т.п.
Процесс формирования казанских татар упомянутым выше путем из чувашской, а отчасти и из других народностей Поволжья происходил в течение всего периода существования Казанского ханства, не прекратился после присоединения Казани к Московскому государству и продолжался до начала ХХ в., т.е. почти до нашего времени. Казанские татары росли в числе не столько в результате естественного прироста, сколько в результате отатаривания других народностей края.
Отатаривание темных масс поволжских народностей было результатом энергичной и планомерной деятельности среди них мусульманского духовенства, получавшего часто богословскую, а заодно и политическую подготовку преимущественно в султанистской Турции. Вместе с проповедью “истинной” веры эти “богословы” татарскому народу, который оставался в темноте и невежестве, прививали неприязнь и враждебность к русскому народу. В конечном счете, татарский народ до XX в. продолжал оставаться вдали от европейской культуры, в отчуждении от русского народа и пребывал в полном невежестве и темноте. С другой стороны, все поволжские народности (чуваши, мордва, мари, удмурты и кряшены) к середине XIX в. оказались на краю полного исчезновения с исторической сцены в результате отатаривания и поглощения их той самой застывшей на уровне средневековья арабско-мусульманской культурой.
Таким образом, формирование народности казанских татар началось после возникновения Казанского ханства и продолжалось несколько столетий, именно путем отатаривания в основном чувашей , они же булгары, которых и надо считать в первую очередь предками казанских татар. Сказанное подтверждается исследованиями и последнего времени.
В материалах по истории чувашского народа (в статье В.Д.Димитриева – ред.) читаем: “Огромное количество левобережных суваров (чувашей) в ХIII-ХIV вв. и начале ХV ст. переселилось в северные районы левобережья Волги в Приказанье. Несмотря на отатаривание значительной части этих чувашей, много их было в Казанском уезде, даже в ХVI-ХVIII веках. В актах ХVI - начала ХVII вв. в Казанском уезде мне удалось зафиксировать до 100 чувашских селений”.
“Левобережные чуваши постепенно отатаривались. Архивные документы свидетельствуют о том, что в первой половине ХVII в. в Казанском уезде многие чуваши принимали ислам и начинали именовать себя татарами”. “Быстрый, рост численности казанских татар был обусловлен, прежде всего, отатариванием, главным образом чувашей, а также марийцев, удмуртов и других”.
“В ХVI в. татар численно было меньше чувашей. Число татар в дальнейшем росло, в значительной мере за счет мусульманизации главным образом чувашей, а также марийцев, удмуртов и др. Многочисленное чувашское население Казанского уезда было поглощено татарами”.
Академик С.Е.Малов говорит: “...Когда раньше приезжали в Казань из-за границы антропологи, то они удивлялись, что в некоторых уездах бывшей Казанской губернии, по их измерениям, население состояло из марийцев. Но эти антропометрические марийцы были в то же время по языку и быту совершенно татарами… В данном случае мы имеем отатаривание марийцев”.
Приведем еще один довольно интересный довод в пользу чувашского происхождения казанских татар. Оказывается, луговые мари и теперь называют татар “суас”. Это обстоятельство Н.И.Ашмаринсчитает одним из доказательств булгарского происхождения чувашей на том основании, что название господствующего народа в булгарский период марийцы будто бы автоматически перенесли на новых, прибывших из Золотой Орды покорителей. Это не особенно убедительно. Напрашивается другое более достоверное и простое объяснение.
Луговые мари испокон веков близко соседствовали с той частью чувашского народа, которая обитала на левом берегу Волги и отатарилась в первую очередь, так что в тех местах уже давно не осталось ни одного чувашского селения, хотя по историческим сведениям и писцовым записям Московского государства их там было много. Марийцы не замечали, особенно вначале, каких-либо изменений у соседей в результате появления у них еще одного бога – Аллаха – и навсегда сохранили в своем языке для них былое название. А вот для далеких соседей – русских – с самого начала образования Казанского царства не было никакого сомнения в том, что казанские татары – это те же, оставившие о себе у русских печальную память татаро-монголы.
Загрузка...
