В каком году была невская битва. Как молодой Александр Невский одержал великую победу над шведами
И шведским войском. Александр Ярославич за победу и личную храбрость в бою получил почётное прозвище «Невский».
Предпосылки
Перед битвой
Летом 1240 года шведские корабли прибыли в устье реки Невы . Высадившись на берег, шведы и их союзники раскинули свои шатры в том месте, где Ижора впадала в Неву. Новгородская первая летопись старшего извода сообщает об этом так:
Согласно этому сообщению в составе войска шведов были норвежцы (мурмане) и представители финских племен (сумь и ѣмь), в войске находились также католические епископы. Границы Новгородской земли охранялись «сторожами»: в районе Невы, по обоим берегам Финского залива, находилась «морская стража» ижорян. На рассвете июльского дня 1240 года старейшина Ижорской земли Пелгусий, находясь в дозоре, обнаружил шведскую флотилию и спешно послал доложить обо всем Александру.
Отряд Александра продвигался сушей вдоль Волхова до Ладоги, затем повернул к устью Ижоры. Войско в основном состояло из конных воинов, но в нём были и пешие силы, которые для того, чтобы не терять время, также передвигались на лошадях.
Ход битвы
15 июля 1240 года началось сражение. Сообщение Первой новгородской летописи старшего извода достаточно кратко:
Александр «на лице самого короля оставил след острого копья своего…» . Кирпичников А. Н. трактует это сообщение как нарушение дружиной Александра строя отряда шведского короля уже при первом конном копейном столкновении. В русском войске помимо княжеского отряда были как минимум 3 отряда знатных новгородцев, имевших свои дружины, и ладожский отряд .
В «Житии», которое имеется в младшем изводе Новгородской первой летописи, упоминаются шесть воинов, совершивших подвиги во время сражения (из них трое дружинников князя и трое новгородцев):
Летописи
Некоторые исследователи подвергают сомнению достоверность свидетельств о Невской битве .
Память о Невской битве
Александро-Невская лавра
30 августа 1724 года из Владимира сюда были перевезены останки Александра Ярославича.
В 1797 году , при императоре Павле I , Александро-Невскому монастырю была присвоена степень лавры . В архитектурный ансамбль Александро-Невской лавры входят: Благовещенская церковь , Фёдоровская церковь , Троицкий собор и другие. Ныне Александро-Невская лавра - государственный заповедник, на территории которого расположен Музей городской скульптуры с некрополем XVIII века (Лазаревское кладбище) и некрополем мастеров искусств (Тихвинское кладбище). В лавре похоронены Михаил Васильевич Ломоносов , Александр Васильевич Суворов , Денис Иванович Фонвизин , Николай Михайлович Карамзин , Иван Андреевич Крылов , Михаил Иванович Глинка , Модест Петрович Мусоргский , Пётр Ильич Чайковский , Фёдор Михайлович Достоевский и многие другие деятели, вошедшие в историю России.
Церковь Александра Невского в Усть-Ижоре
В честь победы в Невской битве в Усть-Ижоре в 1711 году была построена деревянная церковь .
До начала нового столетия церковь несколько раз горела и несколько раз была восстановлена. В 1798 году на средства местных жителей был воздвигнут каменный храм с колокольней и чугунной решёткой.
Церковь располагается в Колпинском районе Санкт-Петербурга по адресу: пос. Усть-Ижора, Шлиссельбургское шоссе, 217.
Экранизация
- В 2008 году на экраны вышел художественный фильм «Александр. Невская битва ».
На монетах и почтовых марках
См. также
Напишите отзыв о статье "Невская битва"
Примечания
- Похлёбкин В. В. Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах, фактах. Москва. «Международные отношения». 1995 г.
- Пашуто В. Т. Александр Невский. М.: Молодая гвардия, 1974. – 160 с.
- . Две великих битвы Александра Невского . Проверено 21 сентября 2008. .
- Барсов Н. П. . - Вильна: типография А. Сыркина, 1865. - 228 с.
- . - Санкт-Петербург: типография В. Безобразова и компании, 1865. - Т. 2. - 898 с.
- Ужанков А.
- . Церковь святого благоверного князя Александра Невского в Усть-Ижоре . Проверено 22 сентября 2008. .
- Анисимов Е. В. История России от Рюрика до Путина. Люди. События. Даты. Изд. 2-е, доп., 2010 год, 592 стр., ISBN 978-5-388-00696-7
- . КНЯЗЬ АЛЕКСАНДР ЯРОСЛАВИЧ НЕВСКИЙ . .
- Värmlandståget 1225.Ulf Sundberg. 1999. Svenskt Militärhistoriskt Bibliotek.
- Freden i Lödöse 1249. Ulf Sundberg. 1997. Svenskt Militärhistoriskt Bibliotek
- The image of Alexander Nevskij in the battle of Ivan IV against the infidels. Mari Mäki-Petäys. XX valtakunnallinen yleisen historian tutkijaseminaari. 2001. Tampere.
- Tampereen ortodoksisen kirkon 100-vuotisjuhlassa pidetty juhlapuhe 6.11.1999. Jukka Korpela. Suomen ortodoksinen kirkkokunta
- Александр Нестеренко. «Александр Невский» Издательство: Олма-Пресс. Серия: Альтернатива. История, которую мы не знаем ISBN 5-224-05360-9
- . Невская битва 1240 . Проверено 21 сентября 2008.
- Чеснокова А. Н. Парадный въезд в новую страницу // Невский проспект. - Л. : Лениздат, 1985. - С. 7-9. - 208 с. - (Туристу о Ленинграде).
- . Александра Невского в Усть-Ижоре церковь . Проверено 22 сентября 2008.
- . Мой мир@Mail.Ru (недоступная ссылка - история ) (12 ноября 2008). Проверено 25 января 2016. .
Ссылки
Отрывок, характеризующий Невская битва
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.
Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d"etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C"est pour me dire que je n"ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n"est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.
На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Летом 1240 г. в устье реки Невы высадился небольшой шведский военный отряд, прибывший на 6-7 кораблях (и в данном случае сведения источников противоречивы).
Откуда мы узнали о Невской битве. Потомки викингов часто устраивали неожиданные нападения на сопредельные территории. К сожалению, о событиях лета 1240 г. свидетельствуют немногие источники. В Шведских источниках нет никаких сведений о Невской битве, на русском языке сохранилось краткое известие Новгородской Первой летописи и более пространный текст "Жития" Александра Невского, которое было создано в 1280-е гг. и, вероятно, содержало свидетельства очевидцев деяний великого русского князя.
Интересы шведов. Историки расходятся во мнениях о планах и ходе военной операции шведских рыцарей в 1240 г. Часть их считает, что военная экспедиция шведов носила характер обычного грабительского набега, не имевшего далеко идущих целей. Другие полагают, что шведский "десант" имел стратегические задачи. Дело в том, что интересы шведской знати и новгородских бояр столкнулись на Карельском перешейке, над которым в равной степени и те, и другие пытались установить контроль.
Во второй половине XII столетия шведские рыцари покорили Юго-Западную Финляндию, а с начала XIII в. поставили под свой контроль и племя емь, на территории которого претендовал и Новгород. Столкновение новгородцев и шведов в борьбе за спорные территории было неизбежным. Высадка шведов в устье Невы имела разведывательный характер. В случае удачи, шведские завоеватели могли не только закрепиться на рубежах севернее Невы, но и подготовить плацдарм для постепенной оккупации новгородских территорий. Пристальный интерес к северным территориям, населенным язычниками (например, финскими племенем тавастов) и "схизматиками" - православными, выказывала и католическая церковь. Безусловно, шведы знали о положении Руси после татарского погрома, понимали, что Новгород не получит обычной военной помощи от южных русских земель.
Захват берегов Невы должен был помочь шведам довершить захват Финляндии, но для Новгорода потеря Невы означала и потерю единственного выхода к Балтийскому морю, крах всей внешней торговли.
Сумь готовится в поход. Поход осуществляли шведские рыцари с отрядами подвластного им племени сумь. Возглавлял поход знатный шведский рыцарь Ульф Фаси. В это время Швеция не имела военно-морского флота, поэтому у организации морского военного похода собиралось ополчение. Каждая прибрежная область должна была снарядить, оснастить и снабдить провиантом и мореходами определенное количество кораблей. Переход через море, загрузка на корабли военного отряда из племени сумь, наконец, путь от Юго-Западной Финляндии заняли, вероятно, не менее двух недель, так что начало похода следует отнести к концу июня.
Первоначальной целью шведского десанта явилась расположенная в устье Волхова крепость Ладога, захват которой открывал широкие перспективы для покорения всего Северо-западного края и распространения католичества.
Движение шведов первым "устерег" ижорский старейшина Пелгусий, несший дозор в дельте Невы. Он и отправил гонцов, которые на сменных лошадях прибыли в Новгород уже через 10 часов.
Князь Александр действует быстро и скрытно. Внезапная высадка шведского "десанта" поставила князя Александра в сложное положение. Не имея времени на длительные сборы, он должен был в кратчайшие сроки с дружиной и теми силами, которые можно было собрать в ближайших окрестностях, атаковать противника. Сборы русского военачальника заняли не более суток. Видимо, большую часть его войск составляли пешие отряды, переправлявшиеся к месту событий на речных судах по течению Волхова и Невы до устья Ижоры, где расположился шведский лагерь. Для Александра Ярославича с небольшими по численности войсками очень важна была внезапность. Но от верховий Невы до устья Ижоры открывался прекрасный обзор течения реки на многие километры. Естественно, что шведские патрули без труда обнаружили бы противника. Поэтому, русские войска высадились на берег в нескольких километрах от места предстоящей битвы.
Александр собрал свои войска вдали от места расположения неприятеля; русским дружинам удалось скрытно подойти к лагерю противника. Шведы, расположившиеся лагерем в устье Невы, явно не ожидали появления противника.
В источниках нет точных сведений о численности русских и шведских войск. Учитывая, что для шведов поход носил в большей степени разведывательный характер, а князь новгородский собирал свои войска в кратчайшие сроки, в сражении с обеих сторон приняло участие не более 3-5 тысяч человек.
Бой. Поражение шведов. Александр Невский блестяще использовал растерянность врага, не подготовленного к бою. Русское войско состояло не менее, чем из пяти отрядов, каждый из которых имел свою задачу. Шведы сохраняли типичный боевой строй, когда простые воины входили в окружение рыцарей в строго определенном порядке.
Битва началась с атаки копейщиков (пешего войска, вооруженного длинными копьями), нанесших серьезный урон противнику. Другая часть войска, орудуя топорами, врубилась в самую гущу противника, подрубив основание шатра, своеобразного штаба военачальника шведов. Пока конная дружина князя методично уничтожала лагерь шведов, ополчение преградило неприятелю пути к отступлению.
Битва состояла из множества стычек, нападений, столкновений шведских и русских отрядов. Инициатива принадлежала русским, но и шведы оказывали отчаянное сопротивление, поскольку паническое бегство к кораблям означало бы верную гибель.
Герои-русичи. Отряды сходились и расходились не раз, следовательно, войска противников на всем протяжении битвы сохраняли воинскую дисциплину, боевые порядки, способность к управлению. Шведы, поняв безнадежность ситуации, бились с отчаянием обреченных. Как повествует летопись, многие новгородцы отличились в бою военной удалью. Сбыслав Якунович бился среди множества врагов и "не имея страха в сердце многих из них поразил"; Гаврила Олексич, которого А.С. Пушкин считал своим предком, преследовал знатного шведа до самого корабля, был сброшен в воду, но сумел выплыть и продолжал сражаться; новгородец Миша со своим отрядом уничтожил три легких шведских корабля, а Савва подрубил шатер предводителя шведского отряда.
Типичное средневековое сражение. Вряд ли верен вывод некоторых историков, о том, что дружина Александра Ярославича зашла в тыл противника и отрезала врагу путь к отступлению, поскольку в этом случае весь шведский отряд был бы отсечен от своих кораблей и уничтожен, чего, как следует из текста летописи и "Жития…", не произошло. Кроме того, в средневековых сражениях, как правило, не ставилась цель полного уничтожения противника. Проигравшая сторона покидала поля боя, чему победители нисколько не препятствовали. В этом смысле Невская битва была типичным средневековым сражением.
Бой 15 июля 1240 г. продолжался с 10 часов утра до позднего вечера. С наступлением темноты шведы собрали остатки войска и на уцелевших кораблях ушли восвояси, не забыв забрать тела погибших знатных воинов.
Масштабы битвы и ее значение. Невская битва не относится к числу крупнейших в военной истории. Новгородские летописи указывают число погибших новгородцев в 20 человек, тогда как шведы, якобы нагрузили три корабля телами погибших, что, несомненно, является преувеличением. Потери с обеих сторон, видимо, составили несколько сотен человек. К числу легенд относится и летописное сказание о смерти от меча Александра Невского знатного шведского военачальника - ярла Биргера.
Тем не менее, блестящая победа Руси над чужеземными завоевателями имела большое историческое значение. Во-первых, шведам не удалось захватить Ладогу и начать планомерный захват русских территорий. Во-вторых, была исключена возможность случайного или спланированного взаимодействия шведских и немецких рыцарей на русской земле. Наконец, шведам не удалось отрезать русский северо-запад от Балтийского моря и поставить под контроль торговый путь в "низовые земли".
Читайте также другие темы части IX "Русь между Востоком и Западом: битвы XIII и XV вв." раздела "Русь и славянские страны в средние века":
- 39. "Кто суть и отколе изыдоша": татаро-монголы к началу XIII в.
- 41. Чингисхан и "мусульманский фронт": походы, осады, завоевания
- 42. Русь и половцы накануне Калки
- Половцы. Военно-политическая организация и социальная структура половецких орд
- Князь Мстислав Удалой. Княжеский съезд в Киеве - решение помочь половцам
- 44. Крестоносцы в Восточной Прибалтике
О невской битве вкратце
Невская битва начало
Невская битва причины
Невская битва этапы
Невская битва итоги
Если говорить кратко, то Невская битва - это одно из ключевых событий в истории русских княжеств. В 1240 году Киевская Русь состояла из множества отдельных княжеств, каждое из которых стремилось стать единым целым. В то время как центральные и южные княжества пострадали от нашествия монгол, княжество Новгородское, как наиболее северное, имело другие проблемы.
Находящийся по соседству ливонский (тевтонский) орден стремился изжить «неверных» из этих земель, и для этих целей заручился поддержкой Папы Римского и шведов. Сведения о Невской битвы дошли до наших времен, хотя они остались очень скудными. Известно, что шведским войском, которое вторглось на Ижорскую землю в устье Невы, командовал ярл Ульф Фаси. Также есть предположение, что будущий король Швеции - Биргер Магнуссон, также участвовал в битве, где и был ранен в глаз непосредственно Александром Ярославовичем, командиром Новгородского войска.
В состав шведской армии входили норвежцы, финны и представители католической церкви, так как этот поход проводился в рамках Крестового Похода. Ижорская земля тогда являлась союзной Новгороду, поэтому весть о вторжении достигла Александра вскоре после высадки. Последующий ливонский поход союзных войск был снаряжен с опозданием. Возможно, тевтонцы недооценили новгородцев, поскольку Александр проявил молниеносную реакцию.
Александр Ярославович наскоро собрал войско, не запросил помощи у Владимирского княжества, и с небольшой дружиной выступил против врага, заручившись поддержкой ладожских ополченцев. Армия в основном была конной, что обеспечило высокую мобильность. Шведы не ожидали столь скорой реакции - их лагерь располагался в низинах у берега моря.
Сражение началось 15 июля 1240 года. Невскую битву сложно описать в подробностях ввиду малого количества источников, однако краткое описание удалось составить. Утром Александр приказал обстрелять лагерь огненными стрелами, что вызвало панику и сумятицу.
Затем, пользуясь стратегическим преимуществом, его войска ударили по шведам, их к морскому берегу и не давая развернуться. В ходе боя, согласно источникам, было затоплено несколько кораблей, и к вечеру новгородские войска отступили. Впрочем, шведы понесли столь тяжкие потери, что были вынуждены сесть на корабли, и возвратиться на свою землю ни с чем.
15.07.1240 (28.07). – Победа Князя Александра Невского над шведскими рыцарями (Невская битва)
Невская битва
Пытались воспользоваться не только немецкие рыцари (), но и до них шведы – также с настойчивого поощрения папы Римского. Точно идя на магометан во Святую Землю, с пением священных гимнов, с крестом впереди, вошли шведские крестоносцы на свои корабли летом 1240 г. Остановившись в устье реки Ижоры (притока Невы), шведский военачальник Биргер, не сомневаясь в своей победе, «загордевся» и послал сказать : «Выходи против меня, если можешь сопротивляться! Я уже здесь и пленю твою землю».
Получив этот надменный вызов и узнав об огромном воинстве пришельцев, Александр «разгорелся сердцем», как говорит летописец. Немедленно приказав собраться своей малочисленной дружине, он оправился в собор Св. Софии (в Новгороде), упал на колени перед алтарем и стал, проливая горячие слезы, возносить Господу свою усердную молитву:
«Боже хвальный и праведный, Боже великий и крепкий, Боже превечный, сотворивый небо и землю и поставивый пределы языкам, и жити им повелевый, не преступая в чужие части... И ныне Владыко прещедрый!.. Слыши словеса гордого варвара сего, похваляющася разорити святую веру православную и пролити хоща кровь христианскую. Призри с небес и виждь и посети нас винограда Своего и суди обидящих мя, и возбрани борющихся со мною, и приими оружие и щит и стани в помощь мне, да не рекут врази наши, где есть Бог их? Ты бо еси Бог наш и на Тя уповаем».
Получив благословение епископа Спиридона, Александр, утирая слезы, вышел к собравшейся дружине и народу и объявил: «Братья! Не в силе Бог, а в правде!.. Не убоимся множества ратныя, яко с нами Бог!» Слова эти вызвали необычайное воодушевление православного люда.
Александр решил идти на врага немедленно, не ожидая ни сбора новгородцев, ни подкреплений от отца. Он правильно определил своим проникновенным взглядом полководца, что только полной внезапностью можно победить огромное вражеское воинство. При этом Александр не забывал о военных предосторожностях, поэтому за шведами зорко следил некий Пелгусий, который сообщал князю о количестве крестоносцев и о местах их станов. Пелгусий же рассказал Александру о чудном видении, которое он имел – ладье с гребцами и , и как сказал Борис: «Брат Глеб! Поспешим на помощь сроднику нашему Александру Ярославичу».
Незаметно подойдя к шведскому стану и призвав помощь Всевышнего, Александр смело ударил на врага, несясь впереди всех на своем борзом скакуне в сияющих доспехах, грозный и прекрасный, подобный архангелу Михаилу, архистратигу небесных сил.
Неожиданное появление наших отважных воинов, налетевших с громкими криками, произвело в шведском стане неописуемое смятение, ибо они не могли иметь и мысли о возможности нападения русских. В битве юный князь нанес своим копьем надменному Биргеру тяжелый удар по лицу, «возложил печать на лицо его», по выражению летописца. Бой кипел до ночи и Господь даровал нам полную победу.
Потери наши были изумительно малы – всего двадцать человек! Этим ничтожным потерям дивились и современники. Чудно и то, что на противоположном берегу Ижоры, где не было полков русских, было множество трупов шведских – то было следствием помощи небесной рати русскому воинству.
Малочисленные соратники Александра показали чудеса храбрости. Особенно отличились шесть человек: доблестный витязь Гавриил Олексич; новгородец Сбыслав Якунович; ловчий князя Яков Полочанин; новгородец Миша (спешившись, бросился в воду и погубил три шведских корабля!); отрок Савва, подсекший шатер Биргера; мужественный воин Ратмир, погибший от ран. Вечная им память!
За эту победу благодарное потомство дало двадцатилетнему князю Александру наименование Невского .
Св. князь Александр наносит рану в лицо Биргеру
Невская битва - сражение между русскими и шведскими войсками на реке Неве. Целью вторжения шведов был захват устья реки Невы, что давало возможность овладеть важнейшим участком пути «из варяг в греки», находившимся под контролем Великого Новгорода. Воспользовавшись туманом, русские неожиданно напали на шведский лагерь и разгромили врага; только наступление темноты прекратило битву и позволило спастись остаткам шведского войска Биргера, который был ранен Александром Ярославичем. Князь Александр Ярославич за проявленное в битве полководческое искусство и мужество был прозван Невским. Военно-политическое значение Невской битвы состояло в предотвращении угрозы вражеского нашествия с севера и в обеспечении безопасности границ России со стороны Швеции в условиях Батыева нашествия.
НОВГОРОДСКАЯ ПЕРВАЯ ЛЕТОПИСЬ СТАРШЕГО ИЗВОДА
Придоша Свѣи в силѣ велицѣ, и Мурмане, и Сумь, и ѣмь в кораблихъ множьство много зѣло; Свѣи съ княземь и съ пискупы своими; и сташа в Невѣ устье Ижеры, хотяче всприяти Ладогу, просто же реку и Новъгородъ и всю область Новгородьскую. Но еще преблагыи, премилостивыи человѣколюбець богъ ублюде ны и защити от иноплеменьникъ, яко всуе трудишася без божия повелѣния: приде бо вѣсть в Новъгородъ, яко Свѣи идуть къ Ладозѣ. Князь же Олександръ не умедли ни мало с новгородци и с ладожаны приде на ня, и побѣди я силою святыя Софья и молитвами владычица нашея богородица и приснодѣвица Мария, мѣсяца июля въ 15, на память святого Кюрика и Улиты, в недѣлю на Сборъ святыхъ отець 630, иже в Халкидонѣ; и ту бысть велика сѣча Свѣемъ. И ту убиенъ бысть воевода ихъ, именемь Спиридонъ; а инии творяху, яко и пискупъ убьенъ бысть ту же; и множество много ихъ паде; и накладше корабля два вятшихъ мужь, преже себе пустиша и к морю; а прокъ ихъ, ископавше яму, вметаша в ню бещисла; а инии мнози язвьни быша; и в ту нощь, не дождавше свѣта понедѣльника, посрамлени отъидоша.
Новгородець же ту паде: Костянтинъ Луготиниць, Гюрята Пинещиничь, Намѣстъ, Дрочило Нездыловъ сынъ кожевника, а всѣхъ 20 мужь с ладожаны, или мне, богь вѣстъ. Князь же Олександръ съ новгородци и с ладожаны придоша вси здрави въ своя си, схранени богомь и святою Софьею и молитвами всѣхъ святыхъ.
НАКАНУНЕ НЕВСКОГО СРАЖЕНИЯ
1238 г. стал переломным в судьбе Александра Ярославича. В битве с татарами на реке Сити решалась судьба не только великого князя, всей Русской земли, но и его отца, и его самого. После гибели Юрия Всеволодовича именно Ярослав Всеволодович, как старший в роду, стал великим князем владимирским. Александру отец определил все тот же Новгород. Тогда же, в 1238 г., семнадцатилетний Александр женился на княжне Прасковье, дочери полоцкого князя Брячислава. Тем самым Александр приобрел в лице полоцкого князя союзника на западных рубежах Руси. Венчание происходило на родине матери и деда, в городе Торопце, а свадебный обед состоялся дважды — в Торопце и в Новгороде. Александр демонстрировал свое уважение к городу, где он впервые вышел на самостоятельный княжеский путь.
Поворотными для Александра этот год и последующий были и в другом смысле. Нашествие татаро-монголов и жесточайшее разорение ими русских земель как бы подчеркнули уже давно развивающийся политический распад Руси, ее все возрастающую военную слабость. Разгром Батыем русских земель закономерно совпал с усилением агрессии против Руси всех ее соседей. Им казалось, что теперь стоит предпринять лишь небольшое усилие, и можно будет прибрать к своим рукам все, что осталось за чертой татаро-монгольского завоевания.
Литовцы захватили Смоленск, тевтонские рыцари, разорвав прежний мир, начали наступление на Псков. Сначала они овладели крепостью Изборск, а потом осадили и сам Псков. Взять его не удалось, но городские ворота открыли рыцарям их сторонники из числа псковского боярства. Одновременно датчане атаковали земли чуди (эстов) на берегу Финского залива, находившиеся под властью Новгорода. Последний оплот свободной и независимой еще Руси — новгородские земли — был поставлен на грань катастрофы. По существу, Александру Ярославичу и стоящему за его спиной великому князю противостоял блок западных стран, ударными силами которого были «слуги Божьи» из немецких земель. В тылу же лежала разоренная татарами Русь. Юный князь оказался в центре восточноевропейской политики. Наступал решающий этап борьбы русских за оставшиеся еще независимыми земли.
Первыми открытый удар по новгородским владениям нанесли давние враги Новгорода шведы. Они придали походу крестовый характер. Грузились на корабли под пение религиозных гимнов, католические священники благословили их в путь. В начале июля 1240 г. флот шведского короля Эрика Леспе направился к русским берегам. Во главе королевского войска стояли ярл Ульф Фаси и зять короля ярл Биргер. По некоторым данным, С обоими ярлами шло несколько тысяч человек Вскоре шведы бросили якоря в том месте, где река Ижора впадает в Неву. Здесь они раскинули свой стан и начали рыть боевые рвы, предполагая, видимо, закрепиться надолго и в дальнейшем заложить крепость, свой опорный пункт в ижорской земле, как они это уже сделали в землях еми и суми.
В древнем предании сохранилось обращение шведского вождя к новгородскому князю: «Если хочешь противиться мне, то я уже пришел. Приди и поклонись, проси милости, и дам ее, сколько захочу. А если воспротивишься, попленю и разорю всю и порабощу землю твою и будешь ты мне рабом и сыновья твои». Это был ультиматум. Шведы требовали от Новгорода безусловного повиновения. Они были убеждены в успехе своего предприятия. По их понятиям, сломленная татарами Русь не могла оказать им серьезного сопротивления. Однако события разворачивались вовсе не так, как предполагали шведские крестоносцы. Еще на входе в Неву их шнеки были замечены местными ижорскими дозорщиками. Ижорский старейшина Пелгусий тут же дал знать в Новгород о появлении противника и позднее сообщал Александру о месте пребывания и количестве шведов.
АЛЕКСАНДР НЕВСКИЙ ВО ВРЕМЯ БИТВЫ
Сражавшийся во главе дружины переяславцев князь Александр Ярославич с высоты своего боевого коня сумел высмотреть «королевича» Биргера, защищенного мечами нескольких рыцарей. Русский ратоборец направил своего коня прямо на вражеского предводителя. Туда же развернулась и княжеская ближняя дружина.
«Королевич» Биргер как королевский полководец в ходе Невской битвы подтвердил, вне всякого сомнения, репутацию древнего рода Фолькунгов. В русских летописях нет упоминаний о его личной «шаткости» в проигранном сражении до той минуты, когда он получил тяжелое ранение в лицо. Биргер сумел сплотить вокруг себя личную дружину, часть рыцарей-крестоносцев и попытался отразить дружное нападение русской конницы.
То обстоятельство, что крестоносцы стали успешно отбиваться от нападавших на них русских конников у златоверхого шатра, и заставило князя Александра Ярославича усилить здесь натиск. В противном случае шведы, начавшие получать подкрепления со шнеков, могли отбить нападение и тогда исход битвы становился труднопредсказуемым.
О том часе летописец скажет: «Была брань крепка зело и сеча зла». В самый разгар яростной сечи сошлись два предводителя противоборствующих сил — новгородский князь и будущий правитель Шведского королевства Биргер. То был рыцарский поединок двух полководцев средневековья, от исхода которого зависело очень многое. Таким и изобразил его на своем историческом полотне замечательный художник Николай Рерих.
Девятнадцатилетний Александр Ярославич смело направил коня на выделявшегося в рядах рыцарей-крестоносцев закованного в латы Биргера, восседавшего на коне. И тот и другой славились искусностью в рукопашных единоборствах. Русские воины почти никогда не носили шлемов с забралами, оставляя лицо и глаза неприкрытыми. Только вертикальная стальная стрела предохраняла лицо от удара мечом или копьем. В рукопашном бою это давало большое преимущество, поскольку воин лучше видел поле битвы и своего противника. В таком шлеме бился на невских берегах и князь Александр Ярославич.
Ни биргеровские оруженосцы, ни ближние княжеские дружинники не стали мешать поединку двух военачальников. Умело отбив удар Биргера тяжелым копьем, новгородский князь изловчился и метко ударил своим копьем в смотровую щель опущенного забрала шлема предводителя шведов. Острие копья вонзилось в лицо «королевича» и кровь стала заливать ему лицо, глаза. Шведский полководец покачнулся в седле от удара, но на коне удержался.
Оруженосцы и слуги Биргера не дали русскому князю повторить удар. Они отбили тяжелораненого хозяина, рыцари-крестоносцы вновь сомкнули строй у златоверхого шатра и рукопашные схватки здесь продолжились. Биргера поспешили увести на флагманский шнек. Королевское войско осталось без испытанного предводителя. Ни ярл Ульф Фаси, ни воинственные католические епископы в рыцарских доспехах не смогли заменить его.
Русский летописец так описал рыцарский поединок новгородского князя Александра Ярославича и шведского полководца: «...Изби множество бещисленно их, и самому королеви возложити печать на лице острым своим копием».
О ЗНАЧЕНИИ НЕВСКОЙ ПОБЕДЫ
Потери новгородцев были весьма незначительны, всего с ладожанами двадцать человек. Так недорого обошлась славная победа! Нам невероятными представляются эти известия, «да и немудрено, — замечает историк, — им дивились современники и даже очевидцы». Но чего не может совершить беззаветная удаль и самоотверженная любовь к родине, одушевленная надеждой на небесную помощь! Успех русских много зависел от быстроты, неожиданности нападения. В страшном замешательстве и переполохе разноплеменные враги, обманувшись в своей надежде на богатую добычу и раздраженные неудачей, может быть, бросились избивать друг друга и продолжали кровопролитный бой между собою и на другом берегу Ижоры. Но более всего, без сомнения, победа зависела от личных достоинств вождя, который «бе побеждая везде, а непобедим николиже». Недаром современники и потомство дали Александру Ярославичу славное имя Невского. Его орлиный взгляд, его мудрая сообразительность, его юный энтузиазм и распорядительность во время боя, его геройская отвага и разумно принятые меры предосторожности, а главное — небесное содействие ему всего вернее обеспечили успех дела. Он сумел воодушевить войско и народ. Самая личность его производила чарующее впечатление на всех, кто его видел. Незадолго до славной Невской победы в Новгород приходил магистр ливонский Андрей Вельвен, «хотя видети мужество и дивный возраст блаженного Александра, якоже древле царица южская прииде к Соломону видети премудрость его. Подобно тому и сей Андрияш, яко узре святаго великаго князя Александра, зело удивился красоте лица его и чудному возрасту, наипаче же видя Богом дарованную ему премудрость и непременный разум, и не ведяше како нарещи его и в велице недоумении бысть. Егда же возвратился от него, и прииде восвояси, и начат о нем поведати со удивлением. Прошед, рече, многи страны и языки, и видех много цари и князи, и нигде же такова красотою и мужеством не обретох ни в царех царя, ни в князех князя, яко же великий князь Александр». Для объяснения тайны этого обаяния недостаточно указания только на отвагу и предусмотрительность. Одновременно с этими качествами в нем было нечто высшее, что неотразимо влекло к нему: на челе его сияла печать гения. Как яркий светильник, горел в нем явно для всех дар Божий. Этим-то даром Божиим все любовались в нем. Прибавим к этому его искреннее благочестие. Подобно слову Божию о Немвроде, он также был воин «пред Господом». Вдохновенный вождь, он умел вдохновлять народ и войско. Всего ярче отражается светлый образ невского героя в летописях, писанных большею частью современниками. Каким теплым чувством, каким, можно сказать, благоговением дышат их безыскусственные рассказы! «Как дерзну я, худой, недостойный и многогрешный, написать повесть об умном, кротком, смысленном и храбром великом князе Александре Ярославиче!» — восклицают они. Изображая его подвиги, они сравнивают его с Александром Великим, с Ахиллом, с Веспасианом — царем, пленившим землю иудейскую, с Сампсоном, с Давидом, по мудрости — с Соломоном. Это не риторическая прикраса. Все это подсказано глубоко искренним чувством. Подавленный страшным нашествием татар, русский народ инстинктивно искал утешения, отрады, жаждал того, что хотя несколько могло бы поднять и ободрить упавший дух, оживить надежды, показать ему, что не все еще погибло на святой Руси. И он нашел все это в лице Александра Ярославича. Со времени Невской победы он сделался светлой путеводной звездой, на которой с горячей любовью и упованием сосредоточил свои взоры русский народ. Он стал его славой, его надеждой, его утехой и гордостью. Притом он был еще так молод, так много предстояло ему еще впереди.
Римляне побеждены и посрамлены! — радостно восклицали новгородцы, — не свея, мурмане, сумь и емь — римляне и в этом выражении, в этом названии побежденных врагов римлянами народный инстинкт верно угадал смысл нашествия. Народ прозревал здесь посягательство Запада на русскую народность и веру. Здесь, на берегах Невы, со стороны русских дан был первый славный отпор грозному движению германства и латинства на православный Восток, на святую Русь.
ИСТОРИКИ ОБ АЛЕКСАНДРЕ НЕВСКОМ
Н.М. Карамзин: «Добрые россияне включили Невского в лик своих ангелов-хранителей и в течение веков приписывали ему, как новому небесному заступнику отечества, разные благоприятные для России случаи: столь потомство верило мнению и чувству современников в рассуждении сего князя! Имя Святого, ему данное, гораздо выразительнее Великого: ибо Великими называют обыкновенно счастливых: Александр же мог добродетелями своими только облегчить жестокую судьбу России, и подданные, ревностно славя его память, доказали, что народ иногда справедливо ценит достоинства государей и не всегда полагает их во внешнем блеске государства.»
Н.И. Костомаров : «Духовенство более всего уважало и ценило этого князя. Его угодливость хану, уменье ладить с ним... и тем самым отклонять от русского народа бедствия и разорения, которые постигли бы его при всякой попытке к освобождению и независимости, — все это вполне согласовывалось с учением, всегда проповедуемым православными пастырями: считать целью нашей жизни загробный мир, безропотно терпеть всякие несправедливости... покоряться всякой власти, хотя бы иноплеменной и поневоле признаваемой».
С.М. Соловьев: «Соблюдение Русской земли от беды на востоке, знаменитые подвиги за веру и землю на западе доставили Александру славную память на Руси и сделали его самым видным историческим лицом в древней истории от Мономаха до Донского».
Загрузка...
