За что юдифь убила олоферна. История персонажа. Смотреть что такое "юдифь" в других словарях

Легенда

Согласно легенде, Олоферн был полководцем армии Навуходоносора , вторгшейся в Иудею . Вавилоняне осадили город Ветилую, в котором жила целомудренная и богобоязненная молодая вдова Юдифь. Надежды для горожан не было никакой. Надев красивые одежды и взяв с собой служанку, она отправилась в стан врага и сделала так, что Олоферн проникся к ней доверием. Когда в один из вечеров он заснул пьяным, она отрезала ему голову и вернулась в родной город. Вражеская армия, оказавшись без начальника, в панике разбежалась. Юдифь вернулась к своей прежней жизни и до конца соблюдала безбрачие.

Исторический контекст

Юдифь убила Олоферна за то, что тот напал на её народ и пытался заставить евреев поклоняться Навуходоносору вместо Иеговы . Он был язычником, и Юдифь совершила убийство во славу своего единственно истинного бога. Это делало её поступок очень актуальным на фоне контрреформации , восстановления инквизиции и подавления ереси католической церковью. В то время Юдифь была примером в глазах многих религиозных фанатиков, а в современных Караваджо памфлетах , призывавших к убийству еретиков, Юдифь представлялась образцом добродетели.

Черты лица Юдифи на картине Караваджо выражают не триумф или страсть, а скорее решимость и отвращение. Она убивает беззащитного Олоферна без применения большой силы, стараясь держаться подальше от своей жертвы. Художник изобразил свою героиню не в шикарном барочном платье, как это сделал несколько лет спустя Кристофано Аллори , а одел её в лучшие одежды, какие могла себе позволить современная ему «женщина из народа». Возможно, моделью для Юдифи послужила любовница Караваджо Мадаллена Антоньетти, которая, согласно полицейскому отчёту 1605 года , «околачивалась на Пьяцца Навона », что было эвфемизмом для занятия проституцией.

Большинство художников изображали Юдифь уже после убийства, с головой Олоферна в руках. Караваджо, напротив, запечатлел сам момент обезглавливания, когда голова наполовину отделена от тела, но жертва всё ещё жива. Глаза Олоферна вылезли из орбит, рот замер в крике. Караваджо был зачарован процессом обезглавливания, которое тогда было привычной формой казни для преступников из аристократической среды. Есть предположение, что художник присутствовал на казни Беатриче Ченчи , убившей своего отца, и именно знакомство с обезглавливанием, которому подвергли Беатриче, позволило ему написать с такими натуралистическими физиологическими подробностями свою «Юдифь». Кроме этой картины Караваджо посвящает обезглавливанию «Жертвоприношение Исаака» (1603), «Обезглавливание Иоанна Крестителя» (1608) и «Давида и Голиафа» (1610). Есть версия, что лицо Олоферна - это автопортрет, в котором художник выражал мазохистские желания быть жертвой насилия.

Галерея

Литература

• Hibbard, Howard Caravaggio. - New York, 1983.
• Hinks, Roger Michelangelo Merisi da Caravaggio, his life, his legends, his works. - London, 1953.
• Röttgen, Herwarth Il Caravaggio, ricerche e interpretazioni. - Roma, 1974.
• Rose-Marie & Rainer Hagen What Great Paintings Say. - Taschen, 2005. - Т. 1. - С. 302-307. - ISBN 978-3-8228-4790-9

Юноша с корзиной фруктов (1593) · Маленький больной Вакх (1593-1594) ·

Образ Юдифи всегда пользовался особым творческим интересом у художников Западной Европы. Сюжет знаменитой библейской истории был весьма востребован живописцами разных эпох и стилевых направлений. Один из таких художников - Караваджо.

Караваджо

Микеланджело Меризи ди Караваджо - ученик миланской школы живописи XVII века, считается одним из основоположников реалистической живописи в Западной Европе и художником-реформатором.

Около пятнадцати лет прожил Караваджо в Риме, но из-за убийства во время дуэли был вынужден скрываться, и бежал сначала на Мальту, где попал в тюрьму, а потом на остров Сицилия.

Все построены на игре света и тени. Они просты по своему построению и лаконичны. Образы его произведений выразительны, драматичны и очень эмоциональны. Есть мнение, что в качестве натуры мастер пользовался запрещенными приемами - писал алкоголиков, утопленников, проституток, нищих...

Юдифь и Олоферн: образы библейского мифа

В своей картине "Юдифь и Олоферн" Караваджо передал содержание древнего библейского мифа.

После победы над мидянами вавилонский царь Навуходоносор решил наказать народы, отказавшиеся в нужный момент поддержать его войско. Он призвал к себе своего военачальника по имени Олоферн и отправил с войском под стены иудейского города Ветилуи, чтобы уничтожит его. Подойдя к городу, Олоферн стал готовиться к штурму, но передумал, так как маовитяне указали ему источник, приносящий в город воду. Вавилоняне источник перекрыли и стали ждать дня, когда жители Ветилуи сами умрут от голода и жажды. И вот, когда терпеть горожанам уже не было мочи, они стали упрекать в бездействии своего правителя. Но тот не знал, что им ответить, и отправился за советом к молодой богатой вдове по имени Юдифь, проводившей в молитвах к Господу все свои дни и ночи после смерти мужа в шатре на крыше собственного дома. Услышав о случившемся, Юдифь предложила не спешить и положиться на волю Бога. Она вызвалась попытаться спасти сограждан от войска вавилонского.

Ночью вместе со служанкой она набрала в мешки съестных припасов и вышла за ворота. Дойдя до вражеского лагеря, Юдифь попросила встречи с Олоферном. Свой визит она объяснила упрямством правителя и тем, что от голода в городе съели уже всех священных животных и кара Господня - не за горами. И потому она бежала из Ветилуи в стан к вавилонянам.

Олоферн пригласил его пожить в его шатре до исхода противостояния. Юдифь согласилась. После пышного пира Олоферн и Юдифь уединились в комнате Олоферна, а когда тот, опоенный вином, уснул, Юдифь вытащила спрятанный за столб постели меч и отсекла ему голову. Тайно покинула она шатер Олоферна, унося его голову. На улице ее поджидала служанка. Она спрятала голову в мешок с провизией, и женщины незаметно вернулись под защиту родного города.

Утром горожане стали готовиться к нападению на вавилонян. Когда те увидели строящиеся отряды, бросились к Олоферну и нашли его умерщвленным и без головы. От страха бросились воины вавилонские бежать. Так спасла Юдифь свой город с помощью Божией.

Юдифь и Олоферн в картине Караваджо

В чем же новаторство Караваджо в этом полотне? Дело в том, что обычно в картинах других художников сюжет начинался с того момента, когда убийство Олоферна уже свершилось, а Юдифь стоит с отрезанной головою в руке. В этой же картине мастер обращается к детальному изображению самого процесса обезглавливания врага отважной и хладнокровной женщиной, патриоткой, от решительности и сосредоточенности которой зависит жизнь всех жителей ее родного города.

Яркий и насыщенный колорит картины Караваджо "Юдифь и Олоферн" усиливает контраст красоты юной Юдифи и темного и ужасного, но праведного дела, ею свершаемого. Лицо же Олоферна тоже выписано с мельчайшими подробностями, так, будто бы сам автор или присутствовал при событии, либо видел подобный "предмет" где-то ранее и писал его если не с натуры, то уж по крайней мере по памяти.

"Юдифь и Олоферн" Караваджо: картина-резонанс

Произведения Караваджо прозвучали резонансом привычкам и традициям общества Европы XVII века. Ценители искусственной красоты, заказчики не всегда принимали его творчество из-за непривычной драматичности, убивающей их внутреннее равновесие и спокойствие, съедающей гармонию души. Они заставляли ужасаться и содрогаться от напора драматизма, волнами бьющего с полотен. Так и картина Караваджо "Юдифь и Олоферн". Часто можно встретить по отношению к ней эпитет - "эмоциональный нокдаун". Как и другие полотна того же плана, "Юдифь" сохраняет в себе вечные пороки и достоинства людей и общества, живущие среди нас и по сей день. Именно поэтому она до сих пор не оставляет к себе равнодушным ни одного зрителя.

Готовя материал для этой статьи, я обнаружила, что идея собрать на одной «площадке» все картины, посвященные Юдифи, приходила в голову не мне одной. Я даже думала отказаться от этой затеи, чтобы не дублировать уже существующие статьи, но в итоге решила, что мне тоже есть что сказать по этой теме.

Библейский сюжет о Юдифи и Олоферне привлекал художников, начиная с раннего Возрождения и заканчивая ХХ веком. Почему именно этот сюжет? Ведь он исключен из канонических книг Ветхого завета, причем по двум причинам. Во-первых, он считается исторически неподтвержденным, и, во-вторых, подвиг Юдифи неоднозначен. Может быть, именно неоднозначность поступка и возможность выразить к нему личное отношение привлекали художников на протяжении нескольких веков? Попробуем подумать над вопросом именно с этой точки зрения.

Поскольку эта статья публикуется в разделе, посвященном Италии, то в качестве примеров будут рассматриваться картины итальянских художников, хотя Юдифи посвятили свои полотна Рубенс, Кранах, Ван-дер-Неер, Густав Климт и это не полный список.

Итак, сюжет. Если коротко, то войско Навуходоносора осадило маленький город Ветилую, который мешал пройти к Иерусалиму. После 5 дней осады жители решили сдаться, но молодая вдова Юдифь устыдила отцов города и пообещала, что с божьей помощью проблему решит. Она пришла во вражеский лагерь к военачальнику Олоферну и сказала, что знает способ, как взять город. Но для этого нужно подождать – ей должно быть знамение от Бога, и как только она его увидит, то сообщит.

Олоферн, да и все ассирийцы были поражены красотой Юдифи. Ее приняли как дорогую гостью, всячески ублажали, а Олоферн и вовсе потерял голову от любви – пока в переносном смысле. На третий день Олоферн устроил для Юдифи пир, надеясь добиться расположения красавицы, но не рассчитал силы и напился. Вот такого, спящего и пьяного, и убила наша героиня, отрубив ему голову его же мечом. Наутро, увидев военачальника без головы, ассирийская армия бросились бежать.

Сарачени

Теперь чуть подробнее об исторической правдоподобности. Существование города Ветилуя не доказано. Хотя приблизительное его местоположение пытались вычислить, но оно не соответствует смыслу легенды – город преграждал подступы к Иерусалиму, а такого места просто нет.

По тексту «Книги Юдифи» армия Навуходоносора (кстати, вавилонского царя, а не ассирийского), осаждавшая Ветилую, состояла из «170 тысяч ратников, воинов пеших и 12 тысяч конных», не считая колесниц и обоза. Трудно поверить, что такое войско, лишившись главнокомандующего, немедленно бросилось бежать.

Ну и последняя историческая неточность: в книге говорится, что никакие враги больше не беспокоили «сынов Израиля во дни Иудифи и много дней после смерти ее», хотя на самом деле Навуходоносор Иерусалим захватил.

А вот теперь самое сложное – моральная сторона этой истории. Я постараюсь не делать никаких выводов, а просто изложу мысли и эмоции, которые вызывает этот сюжет. С одной стороны, цель оправдывает средства – Юдифь шла спасать свой город и, как следствие, святыни Иерусалима. Безусловно, она рисковала своей жизнью. Ей могли не поверить, она могла допустить ошибки, ее могли застать на месте преступления – в общем, любая случайность или нестыковка с продуманным планом могли закончиться для нее плачевно. Ее поступок безусловно героический, особенно учитывая тот факт, что все остальные жители города были готовы сдаться.

Ее план сработал. Юдифи удалось не только уничтожить врага, но и спокойно уйти. Каким образом? Она договорилась с Олоферном, что будет каждую ночь уходить из шатра для молитв и омовения. Три ночи подряд она вместе со служанкой уходила и возвращалась обратно в лагерь, а на четвертую – ушла с головой Олоферна в покрывале. План был продуман, а побег подготовлен – великолепная военная хитрость, причем удавшаяся на все сто процентов (гораздо чаще подвиги заканчиваются гибелью героев). Проникновение в стан врага, дезинформация и подрывная деятельность изнутри – вполне стандартные методы в рамках войны, а учитывая, что все это было придумано женщиной, ею можно только восхищаться.

С другой стороны, Юдифь убивает спящего беззащитного и безоружного человека, который ей доверял, ничем не обидел и «только любовался ею». Толкователи этого сюжета говорят о том, что осуждать ее нельзя – убив человека, она взяла тяжкий грех на душу, и будет страдать от этого всю жизнь. Все верно, но это толкование с точки зрения Нового завета, а мы говорим о Старом – там ни слова нет о раскаянии и душевных муках Юдифи по поводу убийства. Более того, после того как ассирийская армия бежала, жители Ветилеи грабили брошенный военный лагерь 30 дней, а Юдифь «запрягла колесницы свои» и сложила на них «все серебряные сосуды и постели и чаши и всю утварь его» [Олоферна]. «Она приобрела великую славу и состарилась в доме мужа своего, прожив до 105 лет».

Повторю: я изложила две стороны вопроса и выводов делать не буду, а предлагаю посмотреть, какой видели Юдифь итальянские художники.

Юдифь многоликая

Джорджоне

Джорджоне. Художник занимает нейтральную позицию: у него нет отношения к героине – она всего лишь орудие божьего промысла. Юдифь абсолютно спокойна, ее ножка стоит на отрубленной голове, как если бы это был мягкий пуфик. Двумя пальчиками она держит огромный меч, а ее лицо – ангельски кроткое. Это не она убила Олоферна, а Бог ее рукой покарал врага, и она, похоже, не очень понимает, что произошло и никаких эмоций по поводу случившегося не испытывает.

Караваджо

Караваджо. Его Юдифь страдает – изломанная бровь, вертикальная складочка на лбу, попытка отстраниться подальше от жертвы; возможно, она его даже жалеет. Ей не нравится это делать, но так надо. Позиция Караваджо – долг, который выше человеческих чувств.

Тинторетто

Тинторетто. Его Юдифь – воительница. Выражение лица разобрать сложно, но посмотрите на позу – устойчивая, надежно упирающаяся коленом в край кровати. Рука тянется к приготовленному заранее покрывалу – она туда даже не смотрит. А ее кисти и плечи гораздо мощнее и крупнее, чем у обезглавленного полководца. Она уверена в своей правоте - на войне, как на войне.

Кристофано Аллори

Кристофано Аллори. Ооо! А вот эта женщина – фанатичка. Ее глаза вот-вот вспыхнут торжествующим огнем, а на губах появится победная улыбка. Она очень хороша собой, но готовое прорваться наружу удовлетворение (или безумие?) ее уродует.

Джулия Лама

Джулия Лама - венецианская художница, 18-й век. Не верю! (с) Художница хотела показать момент, когда Юдифь просит Господа дать ей силу, но ее театральный жест надуман, а Олоферн явно лежит в позе натурщика.

Джентилески

Артемизия Джентилески - еще одна дама-художница (17-й век), но почувствуйте разницу! Ее Юдифь работает ножом так, как будто всю жизнь только этим и занималась. Искусствоведы говорят, что в образе Юдифи художница изобразила себя, а убиваемый Олоферн – изнасиловавший ее мужчина. Для Джентилески этот сюжет – возмездие.

Феде Галициа

Феде Галициа – и опять дама (16-й век). Вот эта Юдифь явно собой довольна. Сейчас она отнесет голову и вернется собирать «все серебряные сосуды и постели и чаши и всю утварь», а ее затуманенный взор уже видит, как идет она «впереди всего народа в хоре».

Тициан. Еще одна Юдифь, не очень понимающая, как она все это сделала. Лицо спокойно, но она старательно отводит глаза от мертвой головы Олоферна и… вот-вот заплачет.

Микеланджело

Микеланджело. Он решил воздержаться от выводов и просто повернул Юдифь к нам спиной.

Донателло

Ну и последняя Юдифь – скульптура Донателло во Флоренции. На мой взгляд – лучшая. С опущенной головой, траурно величественная, эта женщина исполнила тяжкий и невыносимо трудный долг. Именно эта Юдифь будет раскаиваться в своем поступке, не находя оправданий, и до конца жизни замаливать смертный грех. И она единственная из всех, кто не поднял меч на лежащего.

Все, что взято в кавычки – цитаты из «Книги Иудифи». Ветхий завет, Библия, издано Российским библейским обществом по благословлению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, Москва, 1999 год.

Кристофано Аллори, Юдифь с головой Олоферна. 1613 г.

После победы над мидийским царем Арфаксадом, ассирийский царь Навуходоносор, правивший в Ниневии, послал военачальника Олоферна завоевывать страны от Персии на востоке до Сидона и Тира на западе, покарать обитавшие к западу от Ассирии народы за неповиновение; в их число попали и израильтяне. Олоферн разорил Месопотамию, Киликию и другие земли, начал приближаться к «приморской стране» (Финикии) и Иудее. Узнав о приближении ассирийцев, израильтяне принялись возводить укрепления, вызвав гнев Олоферна. Когда Олоферн достиг Ездрелонской (Изреельской) долины, оказалось, что по распоряжению иерусалимского первосвященника узкий проход, ведший в Иудею и к Иерусалиму, перекрыли евреи близлежащих укрепленных городов Ветулия и Бетоместаим. Вождь аммонитян Ахиор отговаривал его от карательного похода в Иудею, обещая ему поражение, если израильтяне по-прежнему будут верны единому Богу - пока евреи хранят верность Богу, они непобедимы. Олоферн, считавший единственным богом Навуходоносора, приказал связать Ахиора и «предать в руки сынов Израиля»; его отвели в горный город Ветилую, где он был освобождён от пут местными жителями и рассказал о своей встрече с ассирийцами.

Олоферн по совету идумеев и моавитян осадил город и перекрыл жителям Ветилуи доступ к воде, обрекая их на медленную смерть. Жители горной крепости требуют от старейшин передачи её ассирийцам, если в течение 5 дней не придет помощь от Бога. Юдифь обвиняет старейшин в том, что они хотят подвергнуть Бога испытанию, и говорит: «Я совершу дело, которое пронесется сынам рода нашего в роды родов» (Иудифь.8:32).

Тем временем молодая вдова Юдифь, стремясь спасти родной город, надела красивые одежды и отправилась вместе со служанкой (которая несет большой мешок кошерной пищи) в стан ассирийцев. Она молится Богу, просит Его помочь осуществить свой замысел, умывается, умащается благовониями, надевает праздничное платье, украшает себя, «чтобы прельстить глаза мужчин, которые увидят ее» (Иудифь.10:4).

Артемизия Джентилески, Юдифь и служанка. 1613 г.

Остановившим её воинам в лагере противника Юдифь объявляет себя пророчицей и говорит, что собирается указать их полководцу лёгкий путь к захвату Ветилуи. Придя в шатёр Олоферна, она рассказала ему, что израильтяне будто бы нарушили заповеди Бога, а значит, лишили себя Его защиты и обречены на поражение. Подчёркивая своё благочестие, она пообещала Олоферну помочь наказать отступников и провести его войско к Иерусалиму. За это Олоферн, восхищённый её красотой и мудростью, позволил Юдифи жить в его лагере. Там она проводит 3 дня, ночью идет со служанкой в долину Ветилуи, купается там в источнике, и чистой возвращается в лагерь.

На четвёртый день Олоферн устроил пир, на который повелел пригласить Юдифь, ибо «сильно желал сойтись с нею и искал случая обольстить её с того самого дня, как увидел её». Но, любуясь красавицей, Олоферн опился вином и заснул. Когда слуги удалились из шатра, Юдифь обезглавила спящего Олоферна его собственным мечом и отдала отрубленную голову своей служанке, спрятавшей её в мешок со съестными припасами. Затем израильтянки вернулись в город, показали голову горожанам со словами: «Вот голова Олоферна, вождя Ассирийского войска, и вот занавес его, за которым он лежал от опьянения, - и Господь поразил его рукою женщины. Жив Господь, сохранивший меня в пути, которым я шла! ибо лице мое прельстило Олоферна на погибель его, но он не сделал со мною скверного и постыдного греха » (Иудифь.13:15-16).

Голову вывешивают на крепостной стене. Юдифь повелела воинам Ветилуи выступить против ассирийского войска; подчинённые Олоферна отправились за своим военачальником, и, найдя его убитым, пришли в ужас. Ассирийцы были обращены в бегство и по частям разбиты войсками израильтян, отступив за Дамаск.

Сандро Боттичелли, Обнаружение тела Олоферна, 1472 г.

Юдифь вернулась в Ветилую, где поселилась в своём имении. Многие желали видеть её своей женой, но она отказалась вступать во второй брак. Она прожила 105 лет, пользуясь всеобщим уважением. Юдифь погребли в пещере в Ветилуи, где было захоронение её мужа Манассии.

Олег Дозорцев, Юдифь

Юдифь, Иудифь (греч.), в ветхозаветной апокрифической традиции благочестивая вдова, жена Манассии, спасающая свой город от нашествия ассирийцев; главный персонаж Книги Юдифи. Когда полководец ассирийского царя НавуходоносораОлоферн осаждает город Иудеи Ветилуй и в городе иссякают запасы воды, прекрасная Юдифь, надев свои лучшие одежды и захватив с собой провизию и служанку, выходит из города и направляется во вражеский стан. Там она предстаёт пред изумлённым ее красотой Олоферном, которому говорит, что пришла помочь ему овладеть впавшим в грех городом, указав ему момент, когда город будет передан богом в руки Олоферна. Полководец оказывает Юдифи прекрасный приём, и она остается в его стане, питаясь принесённой с собой едой и по ночам выходя в долину для омовения и молитвы. На четвёртый день Олоферн устраивает пир, на который приглашает Юдифь. Когда же они остаются одни в шатре и опьяневший Олоферн, мечтавший овладеть Юдифью, падает на свое ложе, она его же мечом отрубает ему голову и кладёт в корзину со съестными припасами. В полночь она по обыкновению выходит из стана и направляется в свой город. Голову Олоферна выставляют на городской стене. Утром в стане ассирийцев происходит замешательство, и ополчение города гонит вражеское войско до Дамаска.

Джорджоне. Юдифь.1504. Эрмитаж, Санкт-Петербург.
http://smallbay.ru/giorgione.html

Юдифь была излюбленным образом также и в европейской живописи. В средневековом христианстве история об обезглавливании Олоферна трактовалась как символизирующая торжество Девы над дьяволом и как победа чистоты и смирения над похотью и гордыней.

Judith with the Head of Holofernes The Walters Art Museum, Maryland.
Elisabetta Sirani 1659. http://www.liveinternet.ru/users/2010239/post109950932/

Какой мудрейшею из мудрых пифий
Поведан будет нам нелицемерный
Рассказ об иудеянке Юдифи,
О вавилонянине Олоферне?

Ведь много дней томилась Иудея,
Опалена горячими ветрами,
Ни спорить, ни покорствовать не смея,
Пред красными, как зарево, шатрами.

Сатрап был мощен и прекрасен телом,
Был голос у него как гул сраженья,
И всё же девушкой не овладело
Томительное головокруженье.

Но, верно, в час блаженный и проклятый,
Когда, как омут, приняло их ложе,
Поднялся ассирийский бык крылатый,
Так странно с ангелом любви несхожий.

Иль, может быть, в дыму кадильниц рея
И вскрикивая в грохоте тимпана,
Из мрака будущего Саломея
Кичилась головой Иоканаана.

Николай Гумилев

Сандро Боттичелли
Юдифь с головой Олоферна 1495-1500 г.г.

Юдифь легенда

Валерий Коган

Догорающее солнце провалилось за горизонт. Сумерки пали на землю Ханаана, неся с собой долгожданную прохладу. Но никто во всей Ветилуе не радовался ушедшему дню, ибо страшная беда нависла над городом, цепко схватила за горло каждого горожанина. Жажда мучила всех, старых и молодых, ни с чем не сравнимая жажда, от которой распухали губы, и язык присыхал к гортани.
В этот вечер столпились горожане у дома губернатора. Отворились двери, губернатор ступил на крыльцо, оглядел толпу и спросил:
– С чем пришли вы к дому моему?
И сказали ему люди:
– Вот уже двадцать дней ассирийское войско держит в осаде Ветилую. Двадцать дней даже мышь не может выскользнуть к источнику, чтоб напиться. Хлеб есть у нас, мясо есть, но нет воды. Взгляни, Озия, люди умирают от жажды.
Сказал в ответ Озия:
– Вижу я людские страдания, сам страдаю вместе со всеми. Но что я могу сделать? Я не Бог, я всего лишь губернатор.
Зашумели люди, зароптали, и тогда вышел из толпы старик и промолвил:
– Вот, что ты можешь сделать, Озия: открыть ворота города и просить полководца Олоферна пощадить наши жизни.
Взмахом руки Озия остановил его речи.
– Молчи, старик! Я не отдам город на поругание врагу! Говорю вам, вся надежда на небо, так будем же молиться о ниспослании чуда.
– Взгляни на нас, Озия, – вскричали горожане. – Взгляни на детей наших! Доколе нам ждать чуда? Будет ли в еще живых кто-нибудь, когда Господь пошлет это чудо?
– Пять дней и пять ночей даю сроку, – ответил Озия. – И если небо не смилостивится, значит, Господь отвернулся от нас, и нам остается уповать лишь на милость победителей. Да будет так! – И, повернувшись, Озия скрылся в своем доме.
Прошел еще один мучительный день, а когда солнце стало клониться к закату, многие увидели, как по улицам шла женщина красоты необыкновенной.
– Юдифь… Это Юдифь, – шептали ей вслед горожане.
Не было в Ветилуе человека, кто не знал бы ее. Слухи о красоте Юдифи растекались по всему Ханаану и дальше по Иудее. Из уст в уста передавались рассказы о ее праведности и благочестии. Три года прошло уже, как умер ее муж, три долгих года, а Юдифь все не снимала траурные одежды. Говорили также, что богата она несказанно. Но не радовало Юдифь богатство. Не нужны были ей бескрайние поля, бесчисленные стада. Три года прошло, как покинул ее любимый. Как хоронили его – не помнит Юдифь, что было после – не знает. И живет с тех пор, как во сне. Много красивых и знатных мужей искали путь к сердцу красавицы. Никого Юдифь и видеть не пожелала. И жила, проводя свои дни в молитвах.
Но сейчас не узнать было Юдифь. Где ее траурные одежды? Она шла в лучшем своем убранстве, надев самые дорогие украшения.
У ворот люди пытались остановить ее, говоря:
– Куда же ты? Погибнешь!
Но никого Юдифь не слушала. Выскользнула из города, неся тяжелую корзину, и лязгнули за ней запоры.
Видели со стен города, как направилась она к стану неприятеля и скрылась в сгущающемся мраке.
Глухая тьма покрыла город. И тишина нарушалась лишь шепотом молитв. Где же оно, чудо?
Сиял огнями стан войска, осадившего город, и веселье царило среди воинов. Радовались они передышке от похода, вкусной еде, обильному питью, предвкушали богатую добычу, которая вот-вот падет им в руки без великой битвы и многочисленных жертв. Со дня на день ожидали они известия о сдаче города.
Пламя костра взметалось в небо, и искры уносились ввысь, смешиваясь с крупными звездами, нависшими, казалось, над самой землей. Лежа у огня, отдыхали воины после сытного ужина, развлекали друг друга хвастливыми рассказами о былых походах.
Словно призрак, словно видение, из тьмы вдруг возникла прекрасная незнакомка и молча остановилась около костра. Разговор увяз в наступившей тишине, и только костер потрескивал, швыряя искры к звездам.
– Кто ты, женщина или дух? – спросил, приподнявшись, бородатый воин с багровым шрамом через все лицо. И закашлялся от неожиданности.
– Проводите меня к Олоферну! – звонко прозвучали слова, и столь властным был этот голос, привыкший повелевать, что вскочили мужи, закаленные в битвах, и стали наперебой предлагать свои услуги.
Бородач со шрамом на правах старшего мановением руки заставил всех умолкнуть и сказал хрипло:
– Идем, незнакомка, я провожу тебя.
Качнулось пламя в светильнике, подпрыгнули и заметались тени по шатру, и в этом неверном свете предстала пред Олоферном Юдифь. Бородач пытался что-то объяснить, но слова его глохли в сиянии, исходящем от праздничных одежд, драгоценных украшений. Или от неземной красоты незнакомки. А та, ступив шаг, пала на колени и склонилась низко, до самой земли.
Удивленный Олоферн вскочил, подошел к ней, поднял, заглянул в лицо и спросил:
– Кто ты, откуда и зачем пришла?
И был ему ответ:
– Имя мое Юдифь, живу я в Ветилуе. А пришла я сказать открывшуюся мне волю Всевышнего: не пройдет и пяти дней, как падет непокорный город, и ты войдешь в него победителем.
– Прекрасная иудейка, – вскричал Олоферн. – Если сбудется твое пророчество, я воистину поверю, что велик ваш Бог и прекрасен народ, у которого такие дочери!
Кликнул Олоферн слуг и повелел поставить рядом шатер для гостьи, подать ей еды и питья, сколько пожелает. А Юдифь открыла свою корзину, вынула приготовленные ею яства и принялась угощать Олоферна.
Отведал Олоферн кушанья, и увидела Юдифь, как подобно маленькому ребенку, мудрый и великий полководец радовался и причмокивал, запивая ароматным вином еду, приготовленную по лучшим рецептам. И улыбнулась против своей воли.
До поздней ночи Юдифь и Олоферн коротали время в приятной беседе. Лишь когда стало светлеть небо на востоке, Олоферн взял Юдифь за руку, проводил в роскошный шатер, поставленный рядом, поклонился на прощанье и оставил одну.
Но долго еще не спала Юдифь. Смущена была душа ее. Не таким, о, нет, не таким представляла она Олоферна. Знала Юдифь, покидая город, на что шла, и приготовилась к худшему. Не жизнь – честь свою возложила она на алтарь спасения города. Ибо на что могла рассчитывать молодая и красивая женщина, пришедшая ночью в шатер ненавистного врага? Ко всему была готова Юдифь. Но увидела она прекрасного, сильного учтивого мужа и теперь молила Господа дать ей силы исполнить задуманное.
Но когда сон затуманил разум и закрыл глаза, привиделось ей, что в шатер входит Олоферн. Вот он подходит к ней ближе, ближе… Собрав все силы, хочет Юдифь вскочить, убежать… Но пристальный взгляд лишает ее воли, немеют члены. Склоняется Олоферн над нею, сильные руки поднимают ее с ложа… Поцелуй острее кинжала пронзает тело, дрожью отзывается оно, истосковавшееся по мужской ласке…
Открыла глаза Юдифь – никого рядом. Вскочила с ложа, пала на колени и горячо зашептала:
– О, Господи всемогущий, просветли мой разум, затуманенный этим человеком, избавь меня от чар его, чтоб смогла я свершить то, ради чего пошла на страшный грех. Помоги мне, Господи!.. И прости меня!
Прошел день, и когда приблизился вечер, прислал Олоферн слугу своего скопца Багоя к Юдифи пригласить ее к ужину.
Радушно встретил Олоферн гостью, приветливо улыбнувшись, проводил ее за накрытый стол. Затем, когда они остались вдвоем, спросил:
– Как ты отдохнула, прекрасная Юдифь? Удобно ли тебе было?
Ответила Юдифь:
– Все было хорошо, благодарю тебя, великий Олоферн.
Улыбнулся Олоферн:
– Не называй меня великим, Юдифь. Если я и велик, то только в битве, когда мои воины наводят страх на неприятеля, когда становится красным от вражеской крови мой меч.
Олоферн метнул взгляд в сторону. Юдифь глянула туда же и увидела лежащий у изголовья огромный меч в ножнах, украшенных драгоценными камнями, сияние которых радужным туманом рассеивалось на сетке от комаров, свисающей над ложем. Отвела глаза Юдифь, не в силах смотреть на это сияние, которое не могло скрыть смертоносный блеск лезвия.
Олоферн, казалось, понял ее задумчивость и сказал:
– Прогони печальные мысли, Юдифь. Я вновь хочу видеть твою улыбку.
Молвила Юдифь в ответ:
– Кажи, Олоферн, что будет с Ветилуей, когда твои воины войдут в нее?
Олоферн пожал плечами:
– Что Ветилуя? Это всего лишь мелкое препятствие на нашем пути в Египет. Там нас ждут великие битвы и богатая добыча. А Ветилуя – только небольшое развлечение для моих солдат, соскучившихся по рукопашной. Я постараюсь не допустить кровопролития, но каждый воин должен унести с собой хоть какую-нибудь добычу. Понимаю, это жестоко, но война есть война. И не будем говорить больше о грустном. Отведай моего вина, оно ничуть не хуже твоего, но в нем есть своя неповторимость.
Вино, красное, как кровь, плескалось в серебряной чаше, которую Юдифь поднесла к губам. Мысленно прошептала:
– Господи, дай мне силы…
И отпила немного.
Вино ударило в голову, теплая волна разлилась по телу, ставшему вдруг легким, почти невесомым.
И улыбнулась Юдифь Олоферну.
Долго длился ужин. Все дальше уходили, затуманивались страдания и беды Ветилуи, воины, веселящиеся у костров в ожидании добычи, притягательно-страшный меч, притаившийся у ложа. Все ближе становилось суровое лицо Олоферна, которому так идет улыбка, его горящие глаза, могучие руки…
Сгинул весь мир, и остались они вдвоем – Юдифь и Олоферн.
– Нет… не надо… – прошептала или подумала Юдифь, когда приблизилось вплотную лицо Олоферна, и его жаркое дыхание опалило ее. Но слова эти умерли в ней, сожженные взглядом углей-глаз из-под нависших черных бровей. Сильные руки неловко обняли Юдифь за плечи, и обессиленная, она склонилась к Олоферну, руки обвили его шею, голова легла на могучую грудь…
Кто знает, кто объяснить может, что есть счастье? Почему счастьем оказывается то, что вчера казалось грехом? И куда уходит оно, едва коснувшись своим крылом человека?
Широко раскрытыми глазами смотрела Юдифь в потолок шатра, дальше, в небо, в самую обитель Бога, и не видела его там.
Три года молила Бога Юдифь даровать покой ее душе, обожженной потерей. Три года ждала, что утихнет боль. Но молитвы ее не были услышаны. Исцеление пришло, когда она меньше всего ждала этого. Исцеление ли? Или Бог даровал ей минуты счастья, чтоб подготовить к новым испытаниям?
– Господи, ну почему ты так жесток?!
Счастье быстротечно. Оно волной подхватывает человека, поднимает его на вершину блаженства и ускользает из-под него. И чем выше вознесется смертный на гребне той волны, тем глубже оказывается пропасть его последующего падения.
Знала Юдифь, что близок уже миг, когда сорвется она в пропасть и больше никогда не поднимется из мрачных глубин. Но этот миг еще не наступил. А счастье – вот оно! Юдифь повернула голову и всмотрелась в лицо забывшегося сном Олоферна. Даже во сне он то хмурился, то улыбался; вот тень пробежала по его лицу, и губы прошептали ее имя. Он открыл глаза, резко поднялся. Увидел Юдифь, тряхнул головой, провел рукой по ее волосам и сказал негромко:
– Привиделось мне, что злые силы разлучили нас. Дурное предзнаменование шлют нам Боги.
Молча Юдифь обняла его, и ощутил Олоферн на своих губах соленый привкус.
– Ты плачешь? – вскричал он. – Так знай, что нет силы такой, чтоб смогла заставить нас расстаться! Отныне мы вместе навсегда! Именно этого желал Юдифь больше всего на свете. Но, сознавая всю несбыточность своего желания, разрыдалась, не в силах дальше сдерживать себя. А Олоферн, не понимая причины, шептал ей нежные слова, пытался утешить, пока не уснула она, обессилев, у него на руках. День и ночь, потом еще день прошли незаметно в ласках, объятиях и поцелуях. Ни на минуту не разлучались Юдифь и Олоферн. Снова пришел вечер. И сказал Олоферн за ужином:
– Когда падет Ветилуя, я перед всеми объявлю тебя своей женой.
Отчаянная мысль мелькнула у Юдифи, свет надежды коснулся сердца, и сказала она:
– Пощади Ветилую, Олоферн. У тебя впереди еще много великих битв и славных побед. Зачем тебе этот маленький город? Пощади Ветилую!

Александр Воронков. Юдифь
http://www.voronkov.ru/index.php?id=art

Ответил Олоферн:
– Милая моя Юдифь! Моя любовь к тебе велика, как горы, безбрежна, как море. Но ты должна понять, что принадлежу я не тебе одной. Я – воин и принадлежу моим солдатам, как и они принадлежат мне. Да, у меня впереди много битв, но именно поэтому солдаты должны быть уверены в своем полководце, тогда он может быть уверен в них. Без этого не бывает побед. Я пощадил бы Ветилую, но тогда мои воины скажут: «Наш командир – трус, наш командир – женщина, он не держит своего слова». Нет, я обещал им Ветилую, и Ветилуя должна пасть. И даже ради тебя я бессилен что-либо сделать.
Опечалилась Юдифь и даже хотела воспротивиться ласкам Олоферна, но столь нежны были эти большие руки, более привыкшие к мечу, столь пылки были объятия, что оттаяла в них Юдифь, затрепетала проснувшаяся в ней женщина. С легким шорохом скользнули на пол одежды, и сама Юдифь увлекла Олоферна на ложе, сгорая от желания.
Она точно знала, что это последняя их ночь, и оттого никак не могла утолить сжигающую ее жажду, копившуюся три долгих вдовьих года.
Лишь под утро уснул Олоферн, разметавшись на ложе. Но не спала Юдифь. Близился рассвет. На исходе была последняя, пятая ночь срока назначенного Озией. С восходом солнца откроются ворота города, и вооруженные до зубов воины ворвутся в город. Резня, грабежи, пожары… Милость победителей…
Юдифь осторожно высвободилась из объятий Олоферна. Теперь она стояла над ним, вглядываясь в его лицо, дышащее покоем. Этот человек… Он принес беду в ее край, принес войну. Он принес ей счастье, такое неожиданное и такое короткое. Счастье и война… Они сошлись в смертельной схватке. И война оказалась сильнее. Будь она проклята!
Бешено колотилось сердце. То, что она сейчас должна сделать, было выше ее сил.
Юдифь протянула руку, и холод рукояти ожег ее. Но – стерпела. Выползло из ножен длинное лезвие. Обеими руками Юдифь подняла меч. Господи, до чего тяжел он!
– Всемогущий Боже, помоги мне! Дай мне силы!
Блеснул клинок и с глухим стуком вонзился в шею Олоферна. Брызнула кровь, затуманилось в глазах Юдифи. Ничего не видя и не слыша, опустилась она на пол, и померк ее разум.
Прошла вечность, и когда Юдифь открыла глаза, в отблесках тревожного пламени светильника багрово сверкнул ручеек, змеей подползающий к лицу ее. Закричать бы, но не было сил.
Юдифь не понимала, что делала, словно это была не она, а кто-то другой. Вскочив, сорвала защитную сетку, завернула в нее голову, скатившуюся с ложа, огляделась, положила в свою корзину сверток и, одевшись, вышла из шатра.
Никто не остановил ее: все уже знали о прекрасной незнакомке, очаровавшей полководца.
Юдифь успела вовремя. Едва она подошла к воротам, брызнули из-за горизонта первые лучи восходящего солнца. Дрогнули ворота и стали открываться. Юдифь шагнула в город, прошептала:
– Вот… Возьмите…
И протянула корзину. Больше не оставалось ни сил, ни чувств, замертво рухнула она на землю.
Вечером у дома Юдифи собралась толпа. Весь город был здесь. Горожане хотели рассказать ей о том, в какое отчаяние пришли воины неприятеля, увидев обезглавленное тело Олоферна, какая паника поднялась в их стане, когда над воротами Ветилуи была поднята голова его. Хотели рассказать о великой битве, когда воины, лишившиеся своего полководца, бросились бежать, а защитники города догоняли и убивали их, и мало кто живым ушел. Хотели рассказать о богатой добыче, которая досталась горожанам, преподнести Юдифи сокровища Олоферна, принадлежащие ей по праву…
Но наглухо были закрыты двери дома. А в дальней комнате, упав на пол, безутешно рыдала Юдифь. Юдифь-спасительница, Юдифь-героиня, Юдифь, чье имя, пройдя через века, станет легендой…
Но ей-то что с того?

Сандро Боттичелли 1472-1473. Уффици, Флоренция.